Я почувствовал тревогу и оглянулся. Сашка стоял в двух шагах позади меня и сжимал в руках лазерное ружье. Когда он успел побывать в капсуле, я так и не заметил.

– Пошли, Обжора, - с обидой в голосе произнес бегемот Архимед.
– С ними беседовать - себе дороже. Чуть что, сразу за оружие хватаются. Вчера Чернушку едва не укокали, сегодня нам угрожают. С такими каши не сваришь. А еще туда же - "братья по разуму"...

Оба демонстративно повернулись и не спеша потопали к луже, а через минуту Архимед с Обжорой скрылись в фиолетовой жиже. Я переводил взгляд с Сашки на лужу и не знал, что делать, что говорить. Внезапно вода забулькала, заколыхалась, и уровень ее стал стремительно падать. Вскоре лужа исчезла вода просочилась сквозь песок. Осталась пустая впадина, и вот что удивительно: глубина ее была совсем небольшая - всего с метр. Ни крокодила, ни бегемота не было видно и следа.

– Ты что распсиховался?
– закричал я на Сашку.
– Ну кто тебя просил за лучемет хвататься?! Ведь какой шанс упустили!

– Костя, не кричи, ради бога!
– взмолился Александр.
– Они же издевались над нами! Клянусь, издевались!

– Кто?! Басистый крокодил по кличке Обжора и обидчивый бегемот по имени Архимед? Ты в своем уме?! Это же какая-то игра. Нас изучают! А ты - словно на сафари в верховьях Нила - машешь своей пушкой: мол, не подходи. Может, ты шкуры собирался с них снять? Восхитительно! Первая в истории шкура говорящего бегемота!

Долго мы еще так ругались. Я кричал, Сашка оправдывался, оба осипли, но ни до чего умного не договорились...

Последующие дни мы с утра до ночи копались в нутре нашего "жука". Проверили все блоки, ощупали пальцами каждый контакт, прошлись по всем схемам и сетям - напрасно. Капсула была мертва. Словно кто-то высосал жизнь и из ее реакторов, и из атомных батарей, аккумуляторов. Фотоэлементы подставляли свои ячейки лучам светила, но ни один электрон не реагировал на лавину квантов, не срывался с насиженного места в кристаллической решетке. Даже кино- и фототехника бездействовали, хотя механизмы были исправны, а пленка без единого изъяна. Кадры не получались: линзы отказывались фокусировать изображения. Физику на этой планете отменили...

Арктур исправно забирался в зенит, спускался к горизонту - небо тогда меняло цвет с бледно-салатового на гороховый, приходили и уходили ночи, а никаких неожиданностей больше не случалось. Странное на нас снизошло состояние: мы и ждали очередных визитеров, и от всей души желали, чтобы этого не произошло. Какой толк? Помощи ждать неоткуда. Дайте хоть помереть спокойно!

Даже "Верблюд" казался каким-то далеким-далеким, не существующим в реальной жизни кораблем, а черты лиц наших товарищей по полету смазались в памяти, расплылись, стали нечеткими, как на старинной групповой фотографии.

На десятый день нас посетил белый медведь. Явился он поутру - важный такой, степенный. Удивились ли мы? В общем, да. В основном по той причине, что налицо явная зоогеографическая несуразица: в пустыне - и белый медведь. Но одновременно и не удивились: после Обжоры с Архимедом диковинного здесь было мало.

– Здравствуйте!
– вежливо сказал медведь.
– Меня зовут Брике.

(Мы так и знали, что он заговорит: неговорящие животные, судя по всему, здесь не водились.) А я вас знаю. Можете не представляться. Вот вы Александр, а вы - Константин. Надолго к нам?

– Навсегда, - буркнул Сашка.

– Чудесно, чудесно, - медведь задумчиво пошевелил лапой обертки от наших пайков, разбросанные по песку, понюхал всякий сор, лежавший возле капсулы. Почему-то тяжело вздохнул.
– Я вот давеча с вашим информаторием познакомился. И нашел там много чего непонятного. Может, пособите разобраться?

Мы с Сашкой тревожно переглянулись. Информатория на капсуле не было, вот в чем дело, только навигационное счетное устройство, и то безжизненное. Очевидно, медведь имел в виду электронный мозг на "Верблюде", а вот это попахивало мистикой. Каким образом этот Брике мог забраться в корабль, несущийся на высоте пятисот километров, да еще покопаться в голограммах машинной памяти?

– А в чем дело?
– спросил Александр.

– Да мелочи все, - медведь лег на песок и положил голову на лапы.
– Что такое гамаши?

– Как?!
– вскричали мы в один голос.

– Гамаши, - повторил Брике.
– Есть, знаете ли, у одного вашего детского писателя такие строки:

Стал натягивать гамаши,

Говорят ему: "Не ваши".

Так что это такое - гамаши? И еще другое слово - бекеша. А?

– Понятия не имею, - нервно сказал я.

– И я тоже, - растерялся Сашка.

– Ну и ну, - бредовый медведь зевнул во всю пасть.
– Хороши гости! Являются как снег на голову, какие-то цели ставят перед собой, а собственного языка не знают. Глупо. Больше вопросов не имею.

Он пошарил лапой в песке и вытащил - склад там у них, что ли?-телефонный аппарат. Сашка схватился за щеку, будто у него заболели зубы. Я почувствовал озноб. Медведь набрал когтем номер и умудрился приложить трубку к уху.

– Колючка, ты?
– заорал он страшным голосом, словно собеседника было очень плохо слышно.
– Брике говорит... Ага... Ага... Нет, что такое гамаши, не знают... Почему не знают? А черт их разберет... Что? Говорю: черт их разберет!.. Как? Да ну их, скучные какие-то. А?.. В общем, так-сяк. Ну, прилетай, посмотришь. Я говорю: прилетай! Понял? Ну, есть... Пока!..
– И медведь сожрал телефон.