В конце XX в. завершился продолжительный цикл мировой истории, в рамках которого субъектами международных отношений были светские, суверенные, независимые и равноправные национальные государства. Отражением кардинальных политических изменений явились новая волна демократизации конца 1980-х – начала 1990-х г., дальнейшее развитие интеграционных процессов, прежде всего в Западной Европе, дезинтеграция, проходящая весьма болезненно через конфликты и кризисы, которые поразили даже относительно спокойную после Второй мировой войны Европу и т. д. Вследствие глобализации современного мира, а также по причине беспрецедентного количественного роста и активизации на мировой арене негосударственных акторов в лице транснациональных корпораций (ТНК), внутригосударственных регионов, различного рода международных правительственных и неправительственных организаций (МПО и МНПО) наметилось разрушение государственно-центристской модели. В результате все с большей настойчивостью стали говорить о кризисе, эрозии, закате Вестфальской модели, возникшей свыше 350 лет назад, о том, что мир оказался в особой фазе своего развития, которая описывается как «точка бифуркации», «переходный возраст», «эпоха неопределенности» и т. д.

Многие авторы видят сущность процесса глобализации в растущей транспарентности (проницаемости) границ, делающей современный мир все более взаимозависимым. Глобализация в разной степени затронула все регионы мира, поместив одни в центре, другие – вытеснив на периферию. Вследствие проницаемости межгосударственных границ оказались «перевернутыми» прежние представления о безопасности, о конфликтах и их урегулировании, о соотношении внешней и внутренней политики, о дипломатии и о других базовых проблемах политического развития стран, регионов и мира в целом. Сегодня государства вынуждены считаться, с одной стороны, с международными организациями и институтами, с другой – с собственными регионами. Парадоксально, но если раньше международные организации действовали на международной арене, а внутригосударственные регионы оказывали влияние лишь на внутриполитические процессы, то теперь первые все активнее вмешиваются во внутриполитические вопросы (урегулирование конфликтов, соблюдение прав человека, определение финансовой политики государств и т. п.), а вторые наравне с государствами участвуют в решении вопросов внешней политики. Все это ведет к нарушению принципа государственного суверенитета, неукоснительно соблюдавшегося с момента заключения Вестфальского мира в 1648 г.

Миротворческие операции под эгидой ООН и гуманитарные интервенции НАТО, деятельность МВФ и МБРР, диктующих государствам свои «правила игры», переговорный процесс в рамках ВТО, приговоры Международного суда в Гааге «сверху» подрывают прерогативы государственного суверенитета. Кроме того, нации добровольно отказываются от части своего суверенитета в пользу надгосударственных структур. Наиболее показательный пример в этой области – Европейский Союз. Все это ведет к тому, что возможности государства в обеспечении собственной национальной безопасности, создании условий для устойчивого развития экономики, поддержании внутреннего порядка, гарантировании гражданских прав и свобод, защите окружающей среды и т. д. становятся ограниченными.

«Снизу» государственный суверенитет подвергается эрозии вследствие активизации внутригосударственных структур и структур гражданского общества. Иными словами, сегодня в федеративных государствах наблюдается феномен своего рода фрагментации внешней политики, когда руководство субъектов федерации в стремлении более полно отстоять свои интересы устанавливает прямые связи на международной арене и тем самым как бы нарушает прерогативы суверенного государства, частью которого данный субъект является. Происходит эрозия национальной монополии в области внешней политики, что проявляется главным образом на функциональном, а не конституционном уровне. В свою очередь, государства стремятся к гармонизации интересов центра и регионов в сфере внешней политики.

«Извне» угрозу национальному суверенитету несет активизация международных неправительственных групп и организаций различной направленности. В их числе «Международная амнистия», Human watch, другие правозащитные объединения, а также многочисленные МНПО экологической ориентации – от «Гринписа» до гораздо менее известных, но от этого не менее активных организаций, нацеленных на борьбу с глобальным потеплением климата и развитием генной инженерии, защиту тропических лесов, морской фауны и т. д. Очевидное влияние на состояние политических рынков суверенных государств оказывают отчеты и прогнозы авторитетных МНПО, характеризующие важнейшие параметры социально-экономического и политического развития тех или иных стран.

Однако с точки зрения любого государства размывание национальных границ, утрата, пусть и частичная, национального суверенитета крайне нежелательны. Неудивительно, что государства стремятся к выживанию и по-прежнему выступают главными субъектами мировой политики.

Защищая тезис о познаваемости международных отношений, политический реализм опирается на следующие выявленные им самим закономерности.

1. Главными участниками международных отношений являются суверенные государства, а формами их международной деятельности – военная стратегия и дипломатия.

2. Государственная политика существует в двух разновидностях: внутренней и внешней (международной), между которыми имеется как взаимосвязь, так и существенные различия.

3. Действуя в рамках международной экономической системы, каждое государство стремится к достижению следующих целей: экономическая полезность, собственный рост, социальная стабильность и обладание средствами для достижения своих политических целей.

4. Исходный пункт международной политики государства коренится в национальном интересе, понимаемом как стремление к максимизации собственной мощи и безопасности и уменьшению власти других. Этим обстоятельством обусловлен анархический и хаотичный характер международных отношений, усугубляемый отсутствием в их среде верховной власти, обладающей монополией на легитимное насилие.

5. Потребность в защите и продвижении национального интереса вызывает необходимость обладания как можно более мощным военным потенциалом, который, в свою очередь, зависит от природных, экономических и иных ресурсов государства. Сила и принуждение всегда являются возможными способами действия. Поэтому конфликты и войны внутренне присущи международной политике.