Тот самый "сновидящий", которого Загорский видел в комнате с чудищем, ныне почивал тремя этажами ниже, до сих пор находясь в трансе. Никакие ухищрения не могли вырвать его из этого состояния.

– - Вы что, верите, что, разбудив его, избавитесь от этого сноживущего обжоры?!
– - с порога выпалил Яромир Савельич.
– - Если вы разбудите его, то только сделаете тварь неуязвимой. Совсем неуязвимой и живущей тут! Хотите такую достопримечательность для Полуострова? На герб поместите? Брысь отсюда, ВСЕ!!!

Никто, разумеется, не "брысьнул", но в комнате воцарилась небывалая тишина и стало просторней оттого, что все буквально вжались в стену под действием этого "брысь"...

... Охранка на улице ошалело уставилась на тварь. С ней творилось что-то невообразимое. Она вертелась, подпрыгивала и переворачивалась, словно огромные невидимые руки мяли ее, как кусок пластилина. Вот ее задрало кормой кверху, и корма завибрировала от мощных шлепков, чем-то напоминая рекламу одной итальянской фирмы спортивных принадлежностей. А затем голова неведомого обжоры сплющилась, а нос удлинился и обвился колючим языком. Затем членистые лапки твари начали сами по себе завязываться в симпатичные бантики. И в завершение сего шоу под звук сливаемой воды чудище завертело и втянуло в образовавшуюся в полуметре от земли воронку. Из воронки громко плюхнуло и раздался звук отрыжки...

...Загорский снял перчатки и сунул их в карман.

– - Пациент скорее мертв, чем жив, -- сказал он.
– - А вот соню теперь можете разбудить.

Все посмотрели на лежащего. На лице его застыло выражение полного обалдения, а волосы от пережитого стали дыбом, что в лежачем положении смотрелось весьма оригинально.

– - Помнится, века два назад Севастополь переименовывался в Византийск, -- невинно начал Загорский.
– - Так вот, есть повод теперь переименовать его в Центаврийск.

Пациент открыл глаза, ошалело огляделся и сказал:

– - Ма-ма!..

– - Будет жить!
– - хмыкнул Яромир.

Проснувшийся повернулся на голос. Равнодушно оглядел лицо незнакомца, скользнул взглядом по одежде... Приметил торчащие из кармана перчатки и... душераздирающий вопль огласил стены Научного Центра.

– - Не бойтесь, юноша, я в жизни не такой страшный...
– - ласково начал Загорский и, дождавшись тишины, продолжил: -- Я еще страшнее.

– - Как Вам это удалось, там, с тварью?
– - спросил кто-то из стоящих у стен сотрудников.

– - А это уже другой рецепт. Я не вижу, на что бы я тут мог его обменять.

– - А на Диагноста?

– - Мы уже договорились о цене. Тем более что этот юный Воин обеспечил нас неплохим скелетом внизу...

...Время близилось к полуночи. Стены выделенной под эксперимент лаборатории сотрясали заунывные заклинания, читаемые Загорским. С моря через Херсонес неслись небывалые плотные тучи, завивающиеся в спираль над одним из павильонов Центра. Штормовые волны бились в берега, перехлестывали через волнорезы... Свистел ветер, сносящий снег с невозмутимых пальм. Молнии глухо щелкали по крыше лаборатории, окончательно сводя с ума обалдевших синоптиков. Наконец под финальные аккорды черного пения ослепительная дуга молнии протянулась от одинокой колонны в Херсонесе к эпицентру действа. Грохнуло. И, словно проснувшись от шума, скелет охранника присел, опершись на правую руку, затем потер виски, словно с перепоя... Встал... И, уставившись на Загорского, выпалил:

– - Кто такой? Документики есть?

– - Как видите, -- игнорируя воскрешенного, обратился Яромир к наблюдателям, -- Его интеллект полностью соответствует исходному.

Несчастный охранник ткнул было рукой в сторону СБ-шника, но... Но тут рассмотрел свою руку. Через минут пять внимательного созерцания себя он робко спросил:

– - А когда я проснусь -- я буду прежним?

– - А ты не спишь, дорогуша, -- мило улыбнулся Яромир Савельич.
– - Так что -- привыкай... Впрочем, Бертрам говорил, что в этом есть даже свои плюсы: у тебя не будет проблем с перхотью. Да и похудел ты в рекордный срок, прям хоть на вывеску "Гербалайфа".

– - "Гроболайфа" -- ввернул президент Егоров...

Будучи человеком пакостным и зловредным, Яромир выбрал кандидата в обучение некромантии сам. Того самого юношу-сновидящего. Молодой человек в магию не верил наотрез, но бытовая смекалка позволила ему усвоить основные принципы. Как уж он их для себя истолковал -- оставалось только гадать, но вскоре по территории Центра бегали скелетики птичек и мышек, позаимствованные из кунсткамеры.

– - Вы его, главное, в палеонтологический музей не пускайте, -заботливо напутствовал Яромир, -- а то оттуда все экспонаты поразбегаются... Ну вот, я свою часть договора выполнил. Теперь -- очередь за вами...

Сотрудники Центра оказались не менее склонными к черному юмору. Переглянулись. Один из них тихонько спросил:

– - Ну, и кого мы ему сосватаем?

– - Этого... четыреста восемнадцатого, из третьего барака.

– - "Зануду", что ли?

– - Ну да!

– - А, ну да, хорошо, хорошо!

Загорский догадался, в чем было дело, но поскольку титул зануды он признавал только за собой, ему было даже интересно.

Диагност выглядел не так, как он ожидал. Странная фигура в черном глухом комбинезоне, поверх которого надет широко спадающий черный плащ, в черных же перчатках на руках и облегающей черной маске на голове, из-под которой угадывались рельефом острые ушки и небольшой костяной обруч гребня. В прорези маски пялились два здоровенных альфалонских глаза.