– Бог не терпит предательства никогда! Радуйтесь его воскрешению! Лохтина снова восторженно завопила, вскочила на жалобно застонавший диван и замахала руками, словно крыльями.

Грустная дама в сером платье встала, медленно прошла мимо Лохтиной, взяла стакан чая со столика у окна и так же медленно вернулась на место.

Лохтина выпрямилась на диване, сорвала с лица вуаль и закричала Распутину, как помешанная:

– Унеси меня, ударь меня! Ругай меня как хочешь, плюй на меня! Но не позволяй им осквернять мой путь! Они не должны проходить рядом с твоей праведной сестрой! Если я у тебя, они должны молчать и слушать! А теперь я хочу спать с тобой, прямо теперь я буду спать с тобой!

– Только попробуй, сука!
– угрожающе ответил Распутин, встал и принял оборонительную позу.
– Только пошевелись, я отшвырну тебя к стене, ты и родных никогда не увидишь!

– Я не понимаю, - снова сказала госпожа Головина, - почему вы намеренно раздражаете Григория Ефимовича?

Лохтина повернулась и коротко презрительно ответила: "Tiens, je troue vфtre facon de poiler assez diфle, madame, vous, vous addressez une personne sans la nommer..." [Вы, я нахожу вашу манеру говорить довольно забавной, мадам. Вы, вы обращаетесь к человеку, не называя его по имени...(фр.) ]

Старая Головина смутилась и делано безразлично вежливым голосом произнесла: "Mille excusses, chere Olga Wladimirowna, je n'avais aucune intention de vous offenser!" [Прошу меня извинить, дорогая Ольга Владимировна, я не хотела обидеть вас(фр.) .]

"O, de grвce, point d'excusses" [О! Сделайте одолжение, не извиняйтесь(фр.) .] - ответила Лохтина просто и спокойно, как истинная светская дама, но тут же опять начала визгливо кричать и посылать воздушные поцелуи расхаживавшему взад и вперед по комнате Распутину.

Он остановился рядом со мной, указал на Лохтину и произнес с искренней жалостью в голосе:

– Ну пусть она спросит сама себя, почему она разыгрывает эту дурацкую комедию и, кроме того, клевещет на меня, будто я благословил ее на это!

– Кто же, если не ты?
– пронзительно закричала Лохтина. Вдруг она начала танцевать, размахивать руками и петь: - Ты мой бог, мой спаситель! Воспоем все ему, падайте ниц!

Внезапно она заметила, что вуаль соскользнула назад и мы ее разглядываем, она мгновенно плотно закрылась, быстро спросив:

– Вы что-нибудь видели?

– Ну хорошо, делай, что хочешь, - махнул рукой Распутин в сердцах.
– Я бы свернул ей шею, так она мне противна, изверг! Если бы только она убралась с моих глаз! Я ненавижу эту стерву и ее дьявольский маскарад! Она сумасшедшая, вот и все!

Зазвонил телефон. Распутин подошел к аппарату и начал обычный разговор:

– Ну да, у меня гости, я как раз пью чай. Ты придешь завтра?

Некоторое время он разговаривал с незнакомой собеседницей. Затем быстрее обычного сел на свое место и деревянной ложкой начал есть суп из миски. Некоторые дамы тоже принялись за еду. Дуня принесла огромную кастрюлю и поставила на маленький стол у стены.

– Ну, ешь же суп!
– сказал мне Распутин, но я вежливо отказалась.

– Ну, хорошо, так скажи мне, - продолжал он, вытирая ладонью усы, ты, значит, думаешь, что никого нельзя проклинать?

– Конечно, нет, - ответила я.

– Ну, хорошо, согласен, но как же я могу не проклинать Ольгу, когда из-за нее все начали называть меня Христом?

– Не Христом, а Богом, - закричала Лохтина, - ты и есть живой Бог Саваоф, живой Бог!

– Ну ты видишь сама! Вот и поговори с ненормальной, - вздохнул Распутин.

– Вы все-таки спросите ее, почему она считает вас Богом.

Распутин пренебрежительно дернулся:

– Моя душечка, я уже давно спрашивал! Если хочешь, спроси сама! Она тебе тут же ответит: из-за моих добрых дел!

– Разве достаточно делать добро, - заметила я, - чтобы считаться Богом?

– Попытайся сама образумить ее, дуру, - быстро проговорил Распутин, можно ли вообще с ней разговаривать? Я охотно бы объяснил ей все, но это же бесполезно!

– А что она ответила?

Распутин грустно махнул рукой:

– Я спросил у нее: спит ли Бог с какой-нибудь женщиной? Есть ли у Бога дети? Но она все время отвечает одно и то же: не пытайся увильнуть, я же знаю, что ты Бог Саваоф!

– Жи-и-и-вой Бо-о-о-г, вечная слава тебе!
– пропела Лохтина.
– Вы все находитесь в Содоме и не замечаете этого! Одна я в поте лица своего кричу вам об этом, но у вас сердца каменные, и вы не хотите ничего слышать!

– Ах, что же мне с ней делать, с этим извергом?
– Распутин встал, но тут же к нему потянулись руки женщин: