Руди нетерпеливо сжал ее руку.

– Так что с Альдой?

Джил презрительно скривилась:

– А ты сам как думаешь, черт возьми? В конце концов, он выпустит ее: не может же он вечно держать ее взаперти.

"И правда, о чем я думаю?
– с тоской сказал себе Руди.
– В том, что случилось - моя вина". А ведь вначале все казалось таким простым... когда он впервые встретил Минальду и принял ее за няньку Тира...

– Все, чего я добился, - это испортил ей жизнь, - тихо прошептал он, и его потухший взгляд снова скользнул по лицу Джил, - а ведь я ни за что на свете не хотел причинить ей страданий.

Джил пожала плечами и принялась играть с рукояткой меча.

– Не думаю, что ты мог бы причинить ей боль, если бы Минальда тебя не любила, - Джил старалась не встречаться с Руди взглядом, - хотя, это, конечно, не оправдание. Но быть может, именно это спасло ей жизнь.

Руди удивленно нахмурился. А Джил медленно продолжала:

– Когда теряешь единственного человека, которого любишь, независимо от того, любил он тебя или нет, когда ты теряешь мир, в котором жил, и все, что тебя окружало, и начинаешь бороться за жизнь, не имея перед собой даже определенной цели... Тогда, Руди, умереть становится чудовищно просто.

Она поднялась и поправила пояс с мечом. Их взгляды встретились, и Руди прочитал в ее глазах запрет и страх говорить о любви и потерях.

– Если ты завтра отправишься в дорогу, то сможешь нагнать Геттлесендский отряд, - спокойно сказала Джил.
– Когда наступит весна, я пошлю тебе поздравительную открытку на день рожденья.

Но с рассветом к воротам Убежища прибыл гонец, худенький смуглый мальчик на взмыленной лошади, на его алой тунике был вышит герб Империи Юга. Янус послал гвардейца из дневной стражи за Ваиром, в Королевский сектор, где располагались отведенные ему помещения. Руди, невидимый для всех под защитой заклинания, как раз находился у ворот и сразу же почувствовал неладное.

Темные тучи скрыли вершины, которые нависали над долиной. Далекий перевал лежал невидимым в серых клубах тумана и снега. По направлению ветра Руди предположил, что к полудню погода изменится, будет морозно и ясно. Если он отправится сразу, как только с наступлением дня откроются ворота, то сможет нагнать Геттлсендский караван приблизительно через день.

Из тени коридора, ведущего к воротам, он наблюдал, как Янус разговаривал с гонцом, а вокруг крутилась местная детвора. Никто из них не бросил в сторону Руди даже мимолетного взгляда. За его спиной послышался красивый голос Алвира, прерываемый пронзительными репликами Элдора. Между ними молча шел Ваир На-Шандрос. Руди замер на месте. Но никто из них, оказавшись даже на расстоянии шага, не посмотрел в его сторону, хотя плащ Элдора задел его по плечу.

Руди вспомнил что один из волшебников - кажется, Дакис Менестрель однажды рассказывал ему, что, воспользовавшись подобным заклинанием, прожил около трех недель в доме своего врага, совершенно неприметно для окружающих. Руди в это не очень поверил по одной причине: Дакис вряд ли смог бы целых три недели держать рот на замке.

Гонец упал на колени перед Ваиром; южное наречие, на котором он говорил, Руди воспринимал как неразборчивое бульканье. Лицо командора стало пепельным, словно с ним внезапно случился приступ неведомой болезни. Его холодные желтые глаза скользнули по небу, по облакам, по дороге... Руди догадался, о чем сообщил гонец, еще до того, как Ваир повернулся и заговорил с владыкой Убежища.

"Джил была права..."

– Дарки появились в Алкетче, - сказал командор.

Алвир от удивления открыл рот, как будто ему в горло попала стрела. А Элдор запрокинул голову и разразился пронзительным смехом. Казалось, он не может остановиться. Это неудержимое кудахтанье продолжалось, пока Янус не взял его за руку.

– Милорд...

Король закашлялся, задыхаясь под черной безликой кожаной маской.

– Я знал это!
– воскликнул он.
– Мы обречены! Все обречены! Господи, ну и шутка!

– Милорд...
– с тревогой повторил гвардеец, а Алвир схватил Элдора за другую руку и со злостью тряхнул ее.

– И это все, что ты можешь сказать?
– выкрикнул он. Его лицо побелело.
– Единственному королевству, которое оставалось целым и невредимым, оплоту цивилизации, угрожают Силы Мрака, а ты смеешься?

Элдор опять захихикал, и со своего невидимого наблюдательного поста Руди заметил, как длинные белые пальцы здоровой руки короля впились в руку Януса.

– Цивилизации?
– выпалил он, раскачиваясь от злорадного веселья.
– Ты называешь эту смесь нетерпимости и рабства, царящую на Юге, цивилизацией? Я смеюсь, потому что наш друг...
– Он махнул красной культей в сторону Ваира, который моментально побагровел.
– ...расхаживал по Убежищу, как расфуфыренный петух, радуясь, что Дарки для него завоевали эту страну. Судьба, как видно, раздает свои милости поровну, мой друг, - Его учащенное дыхание прилепило мягкую кожу маски к изуродованному, потерявшему форму лицу.
– Кто знает, что ожидает вас по возвращении?

Взгляд Алвира скользил от налитого яростью лица командора к невидимому лицу короля.

– Согласно договору, гарнизон должен оставаться на защите Убежища до тех пор пока...

Ваир открыл рот, чтобы возразить, но Элдор с нескрываемой радостью перебил его:

– Только не в том случае, если битва за Империю уже началась. Не в том случае, когда наш однорукий друг обладает единственным боеспособным войском, Алкетч повержен в панику, а власть и благосостояние Империи уничтожены.
– Он вытянул здоровую руку и пальцы начали сжиматься, как когти на птичьей лапе.
– Не упустить свой шанс и стать Императором - это ведь намного привлекательней, чем помогать инквизиции расправиться с ничтожными колдунишками... не так ли, милорд командор?