— На десять минут, — повторил Бруно,

Уже несколько недель Гай не слышал Бруно. Он попытался восстановить в памяти возмущение того последнего вечера, его желание обратиться в полицию. Наступил критический момент. И Гай пошел с ним. Он пошли в бар на Шестой авеню и сели в кабину в самом конце.

На лице Бруно улыбка расползлась еще шире.

— Чего вы боитесь, Гай?

— Абсолютно ничего.

— Вы довольны жизнью?

Гай сидел на краешке стула, весь напряженный. Он думал о том, что сидит напротив убийцы. Эти руки сдавливали горло Мириам.

— Слушайте, Гай, почему вы мне не сказали об Энн?

— А что я должен был рассказать об Энн?

— Просто мне интересно было бы услышать о ней, вот и всё. Я имею в виду — на поезде.

— Это наша последняя встреча, Бруно.

— Почему? Я хочу, чтобы мы были друзьями, Гай.

— Я намерен сдать вас полиции.

— А почему вы не сделали этого в Меткалфе?

Глаза Бруно засветились слабым розовым светом, когда он это спрашивал в свойственной лишь ему манере — бесстрастно, грустно, но с примесью победы. Странно, но внутренний голос Гая ставил вопросы таким же образом.

— Потому что я не был вполне уверен.

— А что я должен сделать — написать письменное заявление?

— Я могу сдать вас в любой момент.

— Нет, не можете. У них против вас побольше, чем против меня, сказал Бруно, пожав плечами.

— О чем это вы?

— Как вы думаете, что у них есть против меня? Ничего.

— Я им скажу! — внезапно разозлился Гай.

— А если я скажу, что вы мне заплатили за это, — с сознанием собственного превосходства произнес нахмурившийся Бруно, — то все кусочки в этой картинке сразу сойдутся.

— Наплевать мне на эти кусочки.

— Вам-то да, да закону не наплевать.

— И какие же кусочки?

— Например, письмо, которое вы написали Мириам, — медленно произнес Бруно, — история с отказом от заказа, эта удобная для вас поездка в Мексику.

— Да вы не в своем уме!

— Спокойно, Гай, и взгляните в в глаза фактам! И подумайте! — в голосе Бруно послышались истерические нотки, а громкость начала перекрывать музыку игравшего рядом музыкального автомата. Он протянул руку над столом к Гаю, затем сжал ее в кулак. — Я вас уважаю, Гай, я клянусь. И мы не должны разговаривать друг с другом вот так.

Гай не шелохнулся. Край стула врезался в его ноги.

— Я не хочу, чтобы вы меня уважали.

— Гай, если вы скажете что-нибудь полиции, то мы оба загремим в тюрьму. Вы не понимаете этого?

Гай думал об этом и раньше. Если Бруно уцепится за свои лживые показания, то будет длинный процесс. Он будет длиться до бесконечности, если Бруно не сломается. А он не сломается. Гай видел это по маниакальной напряженности, с которой тот уставился на него. Не обращай на него внимания. Держись в стороне. Пусть полиция сама поймает его. Он настолько ненормальный, что может убить тебя, если ты сделаешь хоть шаг.

— Вы не сдали меня в Меткалфе, потому что я нравлюсь вам, Гай. Хотите не хотите, а нравлюсь.

— Ничуть.

— Но вы же не собираетесь сдавать меня, правильно?

— Нет, — произнес Гай сквозь зубы. Спокойствие Бруно изумляло его. Бруно совершенно не боялся его. — Выпить мне больше не заказывайте, я ухожу.

— Подождите минуту.

Бруно достал деньги и заплатил официанту. Гай в нерешительности остался на месте.

— Симпатичный костюм, — сказал Бруно, кивнув на костюм Гая.

Это он про его новый фланелевый костюм, серый в полоску. Куплен на деньги от «Пальмиры», подумал Гай, как и новые ботинки, и новый портфель из кожи аллигатора, лежавший рядом с ним на стуле.

— Куда вам идти?

— В центр. — Гай должен был встретиться в 7 часов в отеле «Пятая авеню» с перспективным клиентом. Гай посмотрел на Бруно пристальным задумчивым взглядом, чувствуя, что тот наверняка думает, будто он идет на встречу с Энн. — Что за игру вы разыгрываете, Бруно?

— Вы знаете, — спокойно ответил Бруно. — То, о чем мы говорили в поезде. Обмен жертвами. Вы убьете моего отца.

Гай презрительно скривил рот. Он знал наперед, что скажет Бруно, и ожидал этой фразы после смерти Мириам. Он пристально смотрел в немигающие и задумчивые глаза Бруно, светящиеся нездоровым блеском. Однажды в детстве он с бесстыдным любопытством рассматривал в трамвае одного идиота с монголоидным лицом. С любопытством и страхом.

— Я говорил вам, что могу устроить любые тонкости. — Бруно довольно, и в то же время как бы извиняясь и оправдываясь, улыбнулся уголком рта. Это будет очень просто.