Шрифт:
– Уходи отсюда, чертов дурень! Позаботься о Рульке.
– Лиан побрел к Рульку. Потрогал черный металлический штырь.
– Это сделал я, - с горечью сказал Лиан.
– Я самый глупый человек на свете.
Рульк слабо улыбнулся.
– Да, это так, - согласился он.
– Но разве ты не летописец? Такая уж у меня судьба, Лиан. Сними меня с этого штыря.
Рульк протянул ему руку, Лиан схватил ее и, напрягшись, стал притягивать карона к себе. Штырь начал выходить из раны. Губы Рулька искривились, обнажив окровавленные десны.
– Сильнее!
– попросил Рульк.
По-видимому, он начал терять сознание. Тогда Лиан со всей силы рванул его к себе, и Рульк свалился на пол. Из огромной раны в боку хлынула кровь. Лиан увидел лица гаршардов, собравшихся вокруг, - на них был написан ужас от того, что они могли спасти своего господина, но не сделали этого.
Рульк захлебывался собственной кровью. Лиан стер ему кровь с губ. Карон посмотрел на свою дрожащую руку, словно не веря, что все это происходит с ним на самом деле.
– Где Карана?
– спросил он, и взгляд его выражал удивление.
– Вот тут, рядом.
Повернув голову, он увидел лежавшую неподвижно Карану. Лишь порой по ее телу пробегала дрожь.
– Спасибо тебе, Карана.
– Рульк сжал вялую руку девушки, и боль у нее уменьшилась, а у него стала сильнее.
– У меня для тебя есть дар.
– Дар Рулька!
– прошептал Лиан.
– Надеюсь, это не кубок с отравой, как в последний раз.
Рульк с трудом извлек из кармана куртки черную бусинку в прозрачном футляре.
– Что это?
– тихо спросила Карана.
– Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать. Используй ее, если тебе станет лучше. Если нет - это не имеет значения.
– Он положил футляр Каране на ладонь и зажал ее пальцы вокруг него.
– У меня кое-что есть и для тебя, Лиан.
– Я не заслуживаю награды, - с горечью возразил Лиан.
– Все равно я хочу дать тебе это.
Рульк снял через голову крошечный серебряный ключик на серебряной цепочке.
– Мои шпионы доложили, что в Чантхенде у тебя пропало сказание, летописец. Вот тебе другое, получше! Но его придется заработать.
– Рульк надел цепочку на шею Лиану. От этого движения алая кровь хлынула на пол. Казалось, Рулька заворожили узоры, появившиеся, когда кровь растеклась по плиткам.
– Боль даже сильнее, чем в последний раз, - пробормотал он.
– Я не знаю, с чего начать, - глупо ответил Лиан.
– Начни с Альцифера.
– Рульк прикрыл глаза и замер, потом, по-видимому, обрел новые силы.
– Мы вымираем, летописец. Кароны будут жить лишь в твоих сказаниях. Ты сложишь их для меня?
Лиан снова вытер ему губы. Из бока Рулька не переставая струилась кровь. Смуглое лицо стало пепельно-серым.
– Да, клянусь, - воскликнул Лиан, обуреваемый чувством вины и стремлением искупить ее.
– Но только расскажи правду. Всю правду!
– Но Предания и есть правда!
– возразил Лиан.
– В них истина, которую мы можем извлечь из прошлого.
Рульк посмотрел на него с жалостью:
– Милый мальчик! Ты провалился на финальном испытании. Ты веришь в то, чему тебя учили. Все другие пусть верят, но мастера должны знать правду. История такова, какой ее напишут, - вот единственная правда. Но довольно об этом. Я хочу поговорить с Тензором, прежде чем умру. Принесите его сюда!
Тензора перенесли и положили рядом с Рульком и Караной.
– Карана!
– просипел Тензор. Ее веки затрепетали, и она открыла глаза. Она мучилась от боли.
– Прости меня за то, что я пытался уничтожить твои таланты троекровницы. Я сделал это из лучших побуждений.
Своей маленькой бледной ручкой Карана взяла огромную смуглую руку Тензора. Рука у него была еще холоднее, чем у нее самой, и совсем безвольная. С трудом повернув голову, она заглянула ему в глаза.
– Я ненавидела тебя за это, но какое значение имеет это теперь? прошептала Карана и снова прикрыла глаза.
– Итак, враг мой!
– сказал Рульк.
– Вы, аркимы, в конце концов получите свою свободу и свой мир.
– Слишком поздно, - ответил Тензор.
– Наш народ склонен к безумствам, но нам недостает мужества. Мы так долго использовали вас, каронов, в качестве отговорки, что теперь уже не знаем, как нам встретиться лицом к лицу с собственным миром.
– Но аркимы будут продолжать жить на Аркане. И здесь.
– Униженные!
– гневно произнес Тензор.
– А скажи мне, как там поживает наш народ?