Наверху Таллия вместе с сестрой разрезали тряпье Лилисы, обтерли ее худенькое тело, вымыли волосы и перевязали раны. Они обнаружили, что левое плечо у девочки вывихнуто, а некоторые ребра сломаны. Медсестра Басия, самая морщинистая старушка в мире, проворная не по возрасту, быстро справилась с этими повреждениями и забинтовала девочке ребра. Наконец на Лилису надели ночную сорочку и укрыли ее одеялом Таллии. Девочка тяжело дышала, а ее кожу покрывал холодный пот.

–  Как ты думаешь, Басия, - спросила Таллия, у которой сердце болело за девочку, - она будет жить?

Сестра, покинувшая свою качалку у домашнего очага, чтобы помогать раненым на войне, ответила:

–  Если она переживет эту ночь. У нее бы все быстро прошло, будь она более крепкой, но она такая хрупкая. Слышишь шумы у нее в груди? Вот к чему приводит жизнь на улице. Правда, у меня есть кое-какие травы, которые могут ей помочь.

–  Скажи, что ей нужно, и я за этим сбегаю.

–  Сначала мне нужно приготовить лекарства, - пояснила Басия.
– Я схожу. Но почему ты так расстраиваешься?

–  Она ведь еще ребенок!
– Таллия не понимала, что имеет в виду Басия.

–  Я знаю и переживаю за нее, как и за всех своих пациентов. Но ты одна из могущественных людей, на тебя возложена такая большая ответственность!.. Почему ты так переживаешь?

–  Возможно, я пытаюсь компенсировать несправедливость, допущенную ранее, - прошептала Таллия.
– Иди за лекарством. Я побуду с ней.

Пододвинув стул к кровати, Таллия села на него. Она очень устала. Время шло, пролетел целый час. Она взяла Лилису за руку, пощупала ее ноги. Кожа девочки была холодной, слишком холодной. Переодевшись в ночную сорочку, Таллия нырнула в постель и обняла Лилису, согревая ее теплом своего тела, утешая и черпая в ней утешение. Наконец она заснула так крепко, как не засыпала уже больше недели.

Когда рано утром вернулась Басия, Лилиса с безмятежным выражением лица мирно спала в объятиях Таллии. Басия несколько минут стояла, с улыбкой глядя на них, потом дотронулась до плеча Таллии. Та мгновенно проснулась.

–  Уже утро, - сказала Басия.
– Ребенку лучше.

В то же мгновение Таллия соскочила с постели и прошла в соседнюю комнату, откуда почти сразу донесся плеск воды. Потом Таллия вернулась и торопливо оделась. Она присела возле кровати, чтобы натянуть сапоги, и, когда заскрипел стул, Лилиса открыла глаза. На ее худеньком личике расцвела самая прекрасная солнечная улыбка, какую доводилось видеть Таллии.

–  Мне снился сон о тебе, - хриплым голосом произнесла Лилиса.
– Ты держала меня в своих объятиях и прогнала всю боль. Было так тепло, так чудесно, что я боялась просыпаться. Где я?

–  Ты в крепости, дитя, - ответила Басия.
– Таллия забрала тебя у этого мерзкого паука из лабиринта и принесла сюда. Ты обязана ей жизнью.

–  Да, это так, - сказала Таллия, - но и ты мне тоже помогла, Лилиса. Давай не будем говорить о том, кто кому должен.

Лилиса очень долго смотрела на Таллию.

–  Т-таллия, - наконец произнесла она.
– Откуда ты родом?

Таллия улыбнулась:

–  Почему ты спрашиваешь?

–  Ты не похожа ни на кого в Туркаде и говоришь иначе. И ты лучше...

Засмеявшись, Таллия чмокнула ее в нос:

–  Я из Крандора, это очень далеко. Когда я была в твоем возрасте, Мендарк обнаружил, что я могу делать... разное. Он послал меня в специальную школу, а потом привез в Туркад отрабатывать мой долг.

–  У тебя есть отец и мать?

–  Да, они живут в Крандоре, но в последнее время я их редко вижу.

Тяжело вздохнув, Лилиса вновь откинулась на подушки.

–  А теперь, - сказала Таллия, - я хочу, чтобы ты отдыхала и набиралась сил. Когда ты поправишься, сам Магистр задаст тебе несколько вопросов.

Таллия поднялась в кабинет Мендарка и собрала вещи Караны. Их было немного. Маленький ножик с рукояткой из простого мыльного камня и лезвием из хорошей, несколько потемневшей стали, со стершимся выгравированным узором. Побрякушка, как назвал ее Мендарк, представляющая собой шар, размером и формой походивший на крупную сливу. Он был сделан из какого-то отшлифованного минерала серого цвета, с серебряными листиками. Это было занятное украшение, пожалуй слишком большое, чтобы носить его на цепочке. Рассмотрев его повнимательнее, Таллия поняла, что это украшение не предназначено для такой цели: его не за что было бы прикрепить к цепочке. Затем она заметила нечто удивительное: в темной комнате ее пальцы оставляли на поверхности безделушки светящиеся следы, которые медленно исчезали. "Должно быть, это осветительный шар!" Таллия знала о существовании подобных предметов, но они перестали действовать уже очень давно. У Мендарка был осветительный шар, совсем непохожий на этот, и в последний раз он светился пятьсот лет тому назад. Странно, что Магистр не понял его назначения. Откуда у Караны такая вещь?

Отложив шар в сторону, Таллия взяла в руки маленькую пухлую, заботливо обернутую книжечку. Красивый дорогой томик, мягкая на ощупь рисовая бумага. Почерк на страницах был очень мелкий, бисерный. Текст насыщен датами, самая ранняя - более чем шестилетней давности. Это был дневник. Правда, промежутки между записями были неравномерны, от одного-двух дней до целых недель. Последняя запись была сделана две недели тому назад - как раз после того, как Карана добралась до Туркада.

Таллии не хотелось читать дневник Караны - ведь это записи личного характера. На внутренней стороне обложки была сделана надпись на неизвестном Таллии языке. Она заканчивалась словом "Раэль". Значит, это подарок; ценная книга; важные записи. Семья Караны, конечно, была бы рада ее иметь. Карана родом из Готрима - бедной области в гористом Баннадоре, вспомнила Таллия. Лиану тоже захочется взглянуть на этот дневник, если он когда-нибудь вернется. Тщательно завернув вещи, Таллия отправилась выполнять свою следующую задачу.