Когда? И как? Время покажет.

Звонкие трели горна всколыхнули теплый воздух, и он повернулся к башне. То не был тревожный сигнал к бою; горнист трубил зарю. Блейд покосился за парапет - карваров на дне пропасти как будто бы стало поменьше. Он не слишком серьезно относился к своей миссии наблюдателя, догадываясь, что сейчас за противником следит множество глаз: и часовые на башнях, и люди из расчетов катапульт, сменявшиеся каждые четыре часа, и бойцы дежурной полусотни, чьи шлемы и пики маячили на западной стене. Все эти солдаты Арколы Байя были куда опытнее его, когда дело касалось карваров, и знали, как поберечь собственные шкуры.

Не успел отзвучать горн, как по лестнице взбежал капитан Ронтар в сопровождении Ханкамара Китталы и второго лейтенанта. За ним торопливо поднимались арбалетчицы, растягиваясь вдоль зубчатого парапета; у каждой было по три туго набитых колчана. Диона, убедившись, что ее девушки занимают предписанную позицию, встала рядом с Блейдом, положив на теплый камень свой самострел.

– Клянусь подземельями Локкаты!
– Ронтар, склонившись, вглядывался в прозрачную бирюзовую глубину.
– Они суетятся там, как муравьи у лужи меда!

– Однако пузырей не видно, - заметил второй лейтенант.

– Стоит появиться пузырям, и мы не успеем охнуть, как они будут здесь!
– Капитан повернулся спиной к пропасти и начал распоряжаться.
– Вывести сотни на стены! Ты, - он кивнул второму лейтенанту, - займешь восточную и будешь в резерве. Ханк, это все твое, - джанджарат повел руками, обозначив место от башни до башни.
– Третья сотня пусть берет запад, четвертая - юг. К баллистам поставить свежих людей, еду принести на стены, с вином не усердствовать... Да, еще по горнисту и наблюдателю на каждую башню - и пусть смотрят в оба!

– Мой господин, - осторожно произнес Ханк, - не запросить ли подкреплений? Пока дорога свободна?

Ронтар задумчиво скользнул взглядом по широкой тропе, что бежала вдоль мыса. Она начиналась у единственных ворот цитадели, прорезанных в восточной стене, обращенной к суше; все остальные выходили к Римпаде и могли подвергнуться штурму. Эта дорога связывала форт с укреплениями внутренней гавани и вблизи них ныряла в тоннель, выходивший на южную окраину Сарпаты, к казармам. Еще южнее, с внутренней стороны гряды, отделявшей сушу от бирюзового океана, располагались мастерские кузнецов, горшечников, стеклодувов, угольщиков - словом, всех, кто был связан с опасным огненным производством. Для него использовались пещеры, которыми изобиловал скальный барьер.

– Нет, пока мы не будем звать на помощь, - произнес наконец капитан, неторопливо отладив бородку.
– Слишком хорошо нам заплатили, чтобы при первых же признаках опасности просить о подмоге! Но пусть трубачи проиграют сигнал "внимание"... да еще стоит послать гонца - чтобы сарпатские сотни стояли наготове. Мы подрядились оборонять форт, а дорога - их дело.

– Если карвары ее перережут, нам придется не сладко, - заметил второй лейтенант.

Ронтар сплюнул через парапет.

– Нам в любом случае придется не сладко, если сюда поднимется тысяч пять безносых тварей. Но разве это повод для уныния? Солдат рождается, чтобы сражаться и умирать! Пусть трубят "внимание", а с просьбами о помощи подождем!

Он двинулся вдоль парапета - невысокий, подтянутый, щеголеватый, с тяжелой саблей, бившей его по бедру. Блейд переглянулся с Ханком.

– Гордый, как зарт, - так говорят в наших краях, - негромко произнес лейтенант.

– Помнится, ты еще говорил, что в каждом зарте живут два человека купец и воин?

– Купец тоже может быть гордым. Он получил плату и намерен или выполнить контракт, или лечь костьми на этих стенах.

Блейд пожал плечами и взглянул на солнце - нижний край его уже оторвался от восточных гор. Теплая ночь переходила в жаркое утро.

– Пойду надену кольчугу... Хотя торчать в ней целый день на стене сущее самоубийство...

Он направился к лестнице, по которой уже поднимались на стену солдаты. На башне, над самой его головой, взревела труба, затем откликнулись три других горна, заглушая протяжными тревожными звуками лязг оружия, топот и скрежет сапог по камням, пронзительный визг взводимых арбалетов и перекличку человеческих голосов. Форт внезапно ожил, зазвучал на тысячу ладов, точно гигантский воинственный оркестр, ощетинился наконечниками пик и дротиков, угрожающе поднял к небу шеи катапульт, засверкал металлом клинков и широких лезвий секир. Потом на юго-западной башне взметнулся вымпел, обозначив место пребывания командира, и горны смолкли. Аркола Байя изготовилась к битве.

* * *

Атака началась только после полудня.

Солдаты поели на восходе солнца - и второй раз, когда светило поднялось к зениту; каждый получил свою кружку вина, густого и терпкого сарпатского напитка. Одни продолжали острить мечи и топоры, другие дремали, привалившись спинами к парапету, но кольчуг и шлемов не снимал никто. На каменных плитах лежали связки стрел, пучки дротиков, у катапульт громоздились пирамиды каменных ядер - для прицельной стрельбы - и похожие на гигантских ежей болванки, утыканные гвоздями. С рассвета артиллерийские расчеты сменились уже второй раз.