Однако всегда ли так было? Блейд не мог припомнить, чтобы он когда-либо испытывал к чужакам ненависть с первого взгляда. Со второго -- возможно; для чего, как правило, существовали веские причины. Но с первого -- никогда! Даже в молодые годы в Оксфорде, где училось довольно много арабов, азиатов и африканцев. Пожалуй, дело заключалось в том, что он всегда чувствовал себя сильнее любого нового знакомого и не рассматривал его как потенциального конкурента. Можно ли считать силу основой благожелательности и дружелюбия? Несколько секунд Блейд обдумывал это умозаключение, готовый с ним согласиться; затем он припомнил, сколько мерзавцев с крепкими кулаками и стальной мускулатурой встречалось ему в жизни и мрачно усмехнулся. Нет, мощь тела и духа отнюдь не являлась универсальным средством ни от ксенофобии, ни от жестокости.

Он поднялся на новый холм и бросил взгляд через плечо. Та возвышенность, с которой он телепортировал Лейтону сухую ветку, находилась милях в трех позади -- он хорошо запомнил красноватые утесы на ее голой вершине. Учитывая скорость его передвижения, прошло минут двадцать-двадцать пять... Значит, в любой момент он может вновь очутиться в своем кресле, в стеклянной клетке, прикрытой сверху колпаком коммуникатора.

Блейд глубоко вздохнул и огляделся. Преследователей не было видно, хотя он слышал в отдалении их азартные вопли. Сейчас, стоя одной ногой на пороге родного мира, разведчик воспринимал этих дикарей как досадную помеху; они не могли угрожать его жизни и безопасности. Да и вообще все это путешествие "на час" казалось какимто нереальным, подобным тренировке на учебном полигоне, где заросли -- пародия на настоящие джунгли, а автоматы заряжены холостыми... Минута -- другая, и он уйдет отсюда, возвратившись к реальности запутанных переходов под Тауэром, к залам, наполненным жужжащими машинами, к людям в белых халатах, никогда не державшим в руках чего-нибудь более острого, чем вилка и столовый нож...

Неспешной трусцой Блейд припустил с холма. Его вершина, как и у предыдущей возвышенности, была скалистой и голой; ниже начинался травяной ковер, покрывавший пологий склон до самой подошвы. Видимо, он попал в предгорья --вдалеке, на севере, он мог различить сизые очертания хребтов, похожих на обложившие горизонт грозовые тучи. До них было с полсотни миль, к Блейда на миг кольнуло острое сожаление, что он так и не поднимется на эти горные пики, не услышит рева водопадов, перебросивших светлые арки над иззубренной поверхностью камня, не вдохнет аромат альпийский лугов... Если, конечно, там есть водопады и альпийские луга.

Он невольно ускорил шаги, словно надеясь добраться до гор в оставшиеся пять минут, и это спасло ему жизнь. Сзади свистнул дротик -- так близко, что струя воздуха всколыхнула короткие пряди на затылке Блейда; он прыгнул в сторону и покатился в траву, проводив взглядом второе копье. Судя по траектории, оно было нацелено ему в живот.

Похоже, его обошли. Но как это могло случиться? Он двигался явно быстрее преследователей...

Впрочем, разбираться с этой загадкой не оставалось времени; из-за деревьев выскочили две рослые фигуры и бросились к нему, потрясая топорами.

Блейд действовал почти инстинктивно. Вскочив, он гигантским прыжком преодолел расстояние до дротика, едва не проткнувшего ему диафрагму, -тонкое древко подрагивало ярдах в четырех справа. Копье оказалось прекрасно уравновешенным, и краешком сознания разведчик отметил, что острие сделано из серебристого металла -- вероятно, из стали. В следующий миг оно на пять дюймов сидело в груди первого нападающего. Тот безмолвно рухнул на землю, а Блейд со всех ног устремился к содрогавшемуся в предсмертных конвульсиях телу. Ему было нужно оружие -- топор, копье, нож, -- что угодно, лишь бы он мог продержаться несколько минут против неизвестного числа нападающих. Всего лишь несколько минут -- иначе Лейтон получит обратно хладный труп вместо живого Ричарда Блейда.

Он вырвал из пальцев сраженного воина топор небольшой и слишком легкий для его руки, -- потом с натугой выдернул застрявший меж ребер дротик. Набежал второй дикарь; отбив древком копья удар, Блейд по рукоять всадил свой топор в череп нападавшего. Он склонился над распростертым телом, пытаясь содрать ремни, которые шли через оба плеча и закреплялись на поясе, и в этот миг услышал заливистое ржание. Из-за деревьев выехали еще три воина; они сидели на животных, похожих на лошадей, с громкими воплями размахивая топориками. И у них были луки!

Подхватив оба "томагавка" -- местное оружие действительно чем-то их напоминало -- Блейд ринулся под защиту ближайшего ствола, бросив сломанный в схватке дротик. Дело оборачивалось серьезней, чем он предполагал. Часть банды преследовала его верхом, и редкий лес не создавал особых помех всаднику. Похоже, он наткнулся на упорных парней; они гнали его уже миль пять-шесть, а сейчас, когда он убил двух воинов, станут преследовать с еще большим рвением. Лучше всего было бы сдаться в плен и подождать, когда его светлость соизволит нажать на рычаг, но охотники, кажется, не собирались вступать в переговоры с дичью. К тому же, кто знает, что могло случиться с Лейтоном -- вдруг старика на радостях хватил удар? Он также вполне мог потащить стрелы и камни в лабораторию рентгеновской дифрактометрии или на электронный микроскоп и напрочь забыть о Ричарде Блейде, затерянном в неведомом измерении.

Блейд, впрочем, полагал, что должен сам решать свои проблемы. Петляя словно заяц, он мчался от дерева к дереву, пока не нашел подходящее -- ветви у него начинались всего футах в десяти от земли. Он всадил топорик в ствол, глубоко прорубив кору, подтянулся на одной руке и другим томагавком зацепил за нижнюю ветку, толстую, как корабельная мачта. Миг -- и он сидел на ней верхом, предварительно вырвав нижний топор. Затем он поднялся немного выше, пока густая листва полностью не скрыла его, приник к грубой темной коре и замер.