Застонав, Сари плотнее прижалась к нему, подняла ноги, вытянув их вверх за его спиной; ее тело обладало какой-то невероятной, нечеловеческой гибкостью. Впрочем, она и не являлась в полном смысле человеком, во всяком случае -- человеком Земли. Что не лишало ее -- как и Каллу -- очарования и сексуальной привлекательности. Но Калла была девочкой, молодой и неопытной, едва начавшей постигать науку любви; Саринома же знала и умела многое. Блейд вскоре ощутил это: обхватив его за шею. Сари откинулась на всю длину вытянутых рук, ее нежные ступни уперлись ему в плечи, талия изгибалась с плавностью волны, накатывающей на берег; и, в такт этому бесконечному прибою, ее бедра то скользили по его груди, то, раскрываясь как лепестки цветка, опадали в стороны.

Он опустил голову, поймал губами напрягшийся сосок на левой груди, ощутил щекой частые удары ее сердца и вдруг с неистовой страстью прижал женщину к себе. Раскачиваясь и вздыхая под яркими звездами, они напоминали нимфу и фавна, сомкнувших объятия в яростном любовном единоборстве; налетевший из леса ветерок развевал длинные локоны Сари, ерошил волосы Блейда, но не мог остудить жара сплетенных тел. Внезапно они застонали -словно вскрик оплодотворяемой земли слился с громовым ревом неба и, не разъединяя рук, замерли в сладкой истоме. Потом мужчина вытянулся на траве; женщина, по-прежнему обхватив его ногами, лежала сверху, что-то тихо шепча запекшимися губами.

Легонько покачивая этот упоительный груз, Блейд раздумывал над вопросами, которые он собирался задать Сари. Для каждого из спутников он имел свои вопросы, и иногда его тревожило опасение -- что, если они соберутся как-нибудь втроем и перескажут друг другу все, о чем он выспрашивал? Это было бы почти катастрофой, ибо образ Талзаны, полудикого лесного охотника, не мог выдержать подобной перекрестной проверки.

Умение задавать вопросы было одним из важнейших в его профессии. Опасное и тонкое искусство! Ибо каждый вопрос -- хотел он того или нет содержал некую информацию о спрашивающем. Он, например, не рискнул бы напрямую поинтересоваться у Сариномы, что делает их троица у озера -- не отдыхает ли от трудов праведных? Один такой вопрос выдал бы его с головой! Абстрактное понятие отдыха было столь же незнакомо и чуждо примитивным племенам воинов и охотников, как и абстрактное понятие свободы, на чем Блейд уже прокололся один раз. С точки зрения Талзаны, Пришедшего из Леса, Саринома и ее компаньоны могли охотиться, разведывать новые территории, выслеживать врагов или скрываться от них; для паллези жизнь являлась делом, работой, отдых же был прерогативой более цивилизованных паллатов.

Нежно поглаживая бархатную спину женщины, Блейд шепнул в ее ушко:

– - Ты и Калла... Так похожи лицом, так непохожи в любви...

Он почувствовал, как шевельнулись губы Сари у его груди -- она улыбалась.

– - И кто же лучше?

– - Ты спрашиваешь?..

Раздался довольный журчащий смех.

– - Она еще очень молода. Когда-нибудь Калла будет такой, как я...

– - Когда?

– - О, это очень долгий срок, лайо! Боюсь, всей твоей жизни не хватит, чтобы дождаться... Так что пользуйся тем, что есть.
– - она легонько укусила его за мочку.

Они долго живут, отметил про себя Блейд. Сколько? Сто, двести, триста лет? Это не казалось удивительным для расы, обладавшей Золотым Шаром.

– - Тела у вас тоже почти одинаковы... его ладонь легла на упругие выпуклости ягодиц.

– - Мы с ней родстве...

А! Это он и хотел выяснить!

– - Сестры?

– - Нет, -- она опять улыбалась.
– - Ты мне льстишь, Талзана...

Слово "лесть" было новым, но разведчик догадался, о чем речь.

– - Значит, ты -- младшая сестра ее матери, -- уверенно заявил он.

– - Можно считать и так, -- ответила Сари, чуть помолчав, -- хотя я прихожусь сестрой не ее матери, а гораздо более дальнему предку... у вас, живущих так недолго, нет слова для обозначения такого родства. Мы с ней -ратанги, женщины из одной семьи. Но я очень люблю ее, так что считаю Каллу своей сестрой...
– - она сделала паузу.
– - Я очень благодарна тебе, Талзана... я рада, что на заре жизни она встретила настоящего мужчину, сильного и нежного...

Вот как! Вероятно, эта ночь любви являлась своеобразной проверкой! Блейд, однако, не имел ничего против такой инспекции.

– - Я буду нежен с ней, и с тобой -- тоже, заверил он своего прелестного инспектора. Потом тоже помолчал, баюкая головку Сари на своей груди, и добавил: -- Я не хочу расставаться с вами так скоро... Не знаю, что скажет Джейд, но...

– - О, Джейд!.. Он всего лишь мой приятель. Сегодня я с ним, завтра -- с другим... Но мы не можем остаться с тобой надолго, лайо. И не можем взять с собой. Там... там, на севере...
– - она запнулась, и Блейд автоматически отметил эту заминку, -- тебе бы не понравилось. Жизнь там не подходит для вольного охотника. Ни оленей, ни ягуаров, ни воинов из вражеских племен, которых можно убивать...

"Похоже, мы подошли к сути дела", подумал Блейд и сказал:

– - Анола. У вас скучная жизнь... там, на севере.

– - Ну, почему же... Мы живем в безопасности... и каждый чем-то занят... чем-то вроде игры. Не знаю, поймешь ли ты это, -- она вздохнула.

– - Жизнь -- не игра.

– - Жизнь -- всегда игра, мой дикарь. Только она может быть легкой или тяжелой, веселой или грустной. Для нас жизнь легка и весела -- по большей части.

Любопытная философия, подумал Блейд. Впрочем, с чем-то подобным он встречался и на Земле.