Но вот теперь стало ясно, что Рафаэль не хотел ее бросать, и ее защитная оболочка, состряпанная из горького антагонизма и недоверия, дала трещину. И вот... вот результат того, что она вновь доверилась Рафаэлю, подумала она, осматривая смятую постель. Это катастрофа. Сердце у нее упало, и она зарделась от стыда. Слава Богу, у него хватило порядочности уйти прежде, чем она проснется. Толкнув дверь, она вышла в холл и так и приросла к полу.

На нее смотрело три пары совершенно одинаковых темных глаз. Джилли и Бен, скрестив ноги, сидели подле Рафаэля.

– Я... я думала, что ты уже ушел, - запинаясь, произнесла она.

– Мы пришли уже очень давно, - бодро сказал Бен.
– Но мы не шумели, чтобы не разбудить тебя.

– Надо было меня разбудить.

Нервно завязывая халат, Сара всячески избегала его взгляда. Что в нем? Насмешка, триумф, презрение? В общем, это не имеет никакого значения. Никогда ей не забыть того, что произошло между ними всего лишь пару часов назад, когда она буквально рыдала от удовольствия в его руках.

– Мы были заняты, - сообщила ей Джилли.
– Папа рассказывал нам сказку.

– Папа?
– перебила ее Сара, сраженная легкостью, с какой ее дочь произнесла это слово.

Бен взглянул на нее так, как мужчина смотрит на глупую женщину.

– Как ты могла переехать и не сказать папе, где наш новый дом? Папа не знал, где нас искать.

Джилли мудро поддакнула:

– Мы потерялись, а теперь папа нас нашел, и теперь мы будем семьей.

Сара скрипнула зубами.

– А разве втроем мы не семья?

– Но ведь мы же похожи на папу, а не на тебя, - возразил ей Бен, с обожанием глядя на отца и не понимая, что причинил матери боль.
– И на дедушку с бабушкой мы не похожи.

– И мы теперь ис-панцы, потому что папа - испанец, - важно заявила Джилли.
– Испанцы живут в Испании и говорят по-испански.

– Насколько я понимаю, этнические проблемы были у вас главным пунктом в повестке дня, - поджав губы, сказала Сара.

Джилли вдруг опять начала болтать, но Рафаэль жестом заставил ее замолчать.

– Идите-ка поиграйте к себе в комнату, нам с мамой надо поговорить.

Сара с изумлением смотрела на двойняшек, которые, не проронив ни слова, встали и смиренно отправились к себе в комнату. Им очень не хотелось этого делать, но возражать они не стали. Рафаэль держал в руках какие-то невидимые ниточки, и ее дети безропотно ему подчинялись. Они пришли не больше часа назад, но он уже завоевал их симпатии. Причем без малейшей помощи с ее стороны и даже в ее отсутствие. Правильно говорят, яблочко от яблони... Они настолько похожи, что тут же потянулись друг к другу.

Рафаэль легко поднялся на ноги, и комната вдруг стала маленькой и тесной. Он был при полном параде, и она почувствовала себя в невыгодном положении. Он остановил на ней взгляд своих темных, непроницаемых, как ночь, глаз, и ее злость каким-то странным образом улетучилась, и теперь она чувствовала себя отчаянно неуверенно.

– Я думала, что ты уже ушел.

Она была полна решимости скрыть от него дикую свистопляску чувств, в которую так неожиданно оказалась ввергнутой.

Он выразительно поднял черную бровь.

– Даже в отрочестве я не был столь бестактен.

На щеках у нее зарделся стыдливый румянец, и она, чувствуя себя очень неуверенно, отвернулась.

– Ты говорил, что хотел повидаться с детьми завтра.
– Она с такой силой сжимала кулаки, что кончики пальцев ее покраснели.
– Ты можешь видеться с ними когда захочешь, я не собираюсь тебе мешать.

– Ты всегда мастерски избегала главной темы, gatita (Кошечка (исп.) (Почти невидимые волоски у нее на шее встали дыбом.) - Это все, что ты мне можешь сказать?

У него был потрясающий, рычащий акцент. На какое-то мгновенье она заколебалась, не в состоянии сосредоточиться то ли из-за нервного перенапряжения, то ли от неприкрытой жгучей тяги к нему.

– Я намерена забыть то, что между нами произошло.

Голос у нее был до смешного нетвердый.

– Банально... И я бы не поверил в это, если бы речь шла не о тебе, а о любой другой женщине.
– (По интонации она догадалась, что настроение у него было ужасным.) - Ты хотела меня, Сара...

– Я просто была пьяна!
– отрезала она сердито и, вызывающе сложив руки на груди, отошла к окну.

Ей до боли хотелось, чтобы он до нее дотронулся. Настолько, что она почувствовала себя слабой и беззащитной. Она отдалась ему с такой наивной радостью и удивлением, что сейчас ей было тяжело смотреть, как рушится ее сон.

– Нет, не была. Даже близко не была, - безжалостно возразил Рафаэль с характерными для него прямотой и насмешкой.
– Ты меня хотела, и я дал тебе то, что ты хотела. И знаешь почему?