– Не морочь голову... Ну что, ещё погуляем или посидим, старушка?

– Давай посидим.

У нас в зоопарке наличествует огороженная территория непонятного назначения: здесь задуман был детский городок, но успели поставить только лавочки. Все заросло травкой, детки там почти не играют. А вот с этих лавочек на мою Черную Гору такой потрясающий вид открывается...

Присели, пиво открыли, сидим. Хорошо...

– Ну как ты, Ась?

– Да нормально. Жалко только, что ты меня от тигра увел...

– Если бы я тебя не увел, он бы тебя от меня увел, а этого я допустить не могу: ты моя добыча, никому не отдам.

Я улыбнулась и оперлась спиной на его руку, устроилась поудобнее.

– Давай, Асик, я тебе чуть-чуть о себе расскажу.

– Да чуть-чуть я вроде знаю.

– Ты знаешь анкетные факты - да и то не все. К примеру, где я работаю?

– Не знаю. Если хочешь - расскажи...

– Очень хочу. Понимаешь, я считаю, что у нас не должно быть секретов друг от друга.

Тут он прав, секретов не должно быть, в идеале, конечно. Или в разумных пределах.

– Я работаю в фирмочке, которая занимается разными секретами, а заодно сопутствующими пустяками: охрана при транспортировке, например, личные телохранители...

– И кто ты в таком серьезном заведении?

– Да все понемножку, в первую голову - охрана секретов, заодно грузов, помещений... И всякое такое...

– Значит, у тебя и подчиненные есть?

– Есть.

– Здорово! Значит, ты шеф?

– Ма-а-аленький такой...

И опять эта двойная складка между бровей. И в голосе железо... Да, погуляли...

– Скажи-ка мне, Ася, как там в фирме у вас? Уладили тот скандал? С той горластой бабой? Что-то меня эта история беспокоит, нутром чую - нечистое дело.

Может, и в самом деле с ним посоветоваться? Все равно больше не с кем.

– Не знаю я, Дима, что тебе и сказать... Начальство велело этим не заниматься. Но...
– я помедлила, не зная, как рассказать...
– В общем, нашла я материалы по этой девочке. Странные они какие-то...

И я рассказала про все эти письма.

– Похоже, что пишут за неё прямо здесь, у нас. Сразу распечатывают на машине, в смысле, - и мамочке отдают. А на самом-то деле девчонка за год ни словечка не отправила. Значит, действительно влипла она.

– Повтори-ка ещё раз...

Я ещё раз - от первого слова до последнего - повторила все, что знала.

Профессионал был за работой - сигарета, догорев, обожгла пальцы, и он досадливо отбросил окурок. Молчал минуты три, думал, потом сказал:

– Прошло пять дней... Она во вторник звонила?

Я кивнула.

– Девочка вот-вот должна попасть домой. Если то, что ты в письмах заметила, не объясняется как-то совсем просто, если твои мрачные предположения - правда, то её здесь обязательно найдут и заставят молчать. И тебя, кстати, тоже.

– Что значит, "заставят молчать"?

– В лучшем случае, её оглаской напугают. А в худшем...

– Дима, ну зачем такие ужасы? Откуда, в наше время?

– Именно, - отчеканил он.
– Именно в наше время - уж поверь профессионалу.

Я поверила - таким тоном это было сказано.

– Так. И ещё одно - никому не говори об этом ни слова. Девочку надо будет прикрыть - защитить... Я через свою фирму попробую это сделать.

– А как? Я поняла из твоих слов, что фирма частная. И кто будет за это платить?

– О плате не беспокойся. Твое дело - быть осторожной, самой не высунуться. А о безопасности уж я позабочусь - в конце концов, это моя работа.

От всех этих разговоров праздничное настроение пропало окончательно. Дима сразу заметил, обнял меня за плечи:

– Ну, чего нахмурилась?

– Так...

– Что, расстроил я тебя такими разговорами? Ну, прости...

– Расстроил - не то слово. Да и не ты... Просто вдруг страшно стало и настроение испортилось.

– Да? Значит, пора его, настроение то есть, чинить. Поехали домой. Обедать пора. После еды жизнь розовеет и на душе веселее становится.

И мы поехали домой. Наверное, у моего Колесникова какой-то дар - все время правым оказываться. Обед частично вернул хорошее настроение. А вечер убедил, что не все ещё в нашей жизни так беспросветно.