Пришли Мэгги и Ториан Торсен с коричневыми бумажными пакетами.

Этого и следовало ожидать. Сын не стал бы открывать дверь ключом, равно как и стучаться в надежде, что его пригласят войти.

Ториан Торсен улыбнулся уголком губ.

–  Кроме цемента, мы принесли завтрак.
– Он поставил свой пакет на стол и снял перчатки.

От запаха мяса, сдобренного чесноком, у Джеффа потекли слюнки.

–  Гирос?
– спросил Торри, и Джефф не сразу понял, что это не берсмаль, на который Торсены переключались, сами того не замечая, а просто название греческих сандвичей-гиро.

–  Почти по пути, - улыбнулась Мэгги, - а я знаю, как ты их любишь.

Джефф тихонько вздохнул. Прошло только четыре года, но, казалось, четыре века с тех пор, как он был так же молод. Черт возьми, женитьба лишает людей огня, и ничего с этим не поделаешь.

Впрочем, ведь он получил Кэйти. Какие тут жалобы...

–  Так, - сказал Торри, - начнем-то мы с завтрака, а потом что?

Джеффу вовсе не хотелось замешивать эту штукатурку, бетон, цемент или что там еще. А следы волка он может найти не хуже Торри, хотя до Торсена ему далеко.

–  Думаю, пойду прогуляться. С кем-то из вас, - сказал Джефф.

Чтобы замешать чертову штукатурку, явно не требуется три человека. А правила охоты гласят, что не стоит охотиться в одиночестве. Хуже охоты в одиночку только охота с человеком, которому не доверяешь.

Из всех троих Джефф больше всего беспокоился за Торри - в случае опасности парень может не послушаться. Старший Торсен на незнакомой территории положится на него, да и Мэгги разумная девушка, что говорить.

–  Мэгги?

Она резко повернулась к нему.

–  Не хочешь прогуляться?

Торри начал было возражать, но его отец покачал головой.

–  Конечно. Даже готова пропустить завтрак.

–  А я нет, - ответил Джефф, протягивая руку к пакету с гирос. Завтрак - моя самый любимая из четырех дневных трапез.

Однажды, еще в детстве, Джефф нашел идеальный след. Это было в первый день охотничьего сезона, они отправились на оленей вдвоем с отцом. Замерзшую землю словно одеялом присыпало двумя-тремя дюймами легкого, пушистого снега.

Это было чудесно. Джефф нашел цепочку следов, ведущих против ветра, и они вдвоем бесшумно преследовали крупного самца через поля и перелески, время от времени теряя след в кустах и тут же находя его снова. Воспоминание об идеальном следе Джефф хранил в памяти как драгоценный камень.

На этот раз не было ничего подобного. Ветер гнал поземку, разметывал снег, и хотя они с Мэгги время от времени находили следы в аллее, ведущей к Тридцать первой улице, на тротуаре след потерялся окончательно.

Пройдя четыре квартала, Джефф безнадежно махнул рукой. Больше следов им не найти, незачем себя обманывать.

–  Ну что ж...
– сказал он.

–  Глубокое замечание.

–  Что?

–  Глубокое, говорю, замечание.
– Мэгги хлопнула руками.
– Это шутка. Понимаешь, я говорю забавную вещь, и все смеются.

–  А-а.
– Шутка, конечно. Если не считать того, что вовсе не смешно.

Через несколько минут до Джеффа дошло, что они стоят на углу Тридцать шестой и Эмерсона, всего в нескольких кварталах от дома Билли Ольсона. В Хардвуде Ольсоны жили напротив дома, в котором вырос Джефф, неподалеку от дома, который он купил для Кэйти.

Мир не то чтобы тесен, просто пути так забавно сплетаются. Мать Билли хотела бы, чтобы Джефф заглянул к ее сыну, да и отец тоже, хотя Эрни и под пыткой в этом не признался бы.

Действительно, лучше к нему зайти - тем более что в городе Сын. Билли, конечно, таков, какой он есть, но он все же один из нас.

–  Пойдем туда, - сказал Джефф.

Джеффу всегда нравился район Ист-Калун. Лучшее место в городе. Для жителей Хардвуда Миннеаполис, хоть он и находился в пяти часах езды - или в четырех, если ехать с превышением скорости, - всегда оставался просто "городом".

Если Джеффу когда-нибудь придется покинуть Хардвуд и переехать в город, он поселится здесь. Болезнь, поразившая вязы по всему Среднему Западу, по странной причине пощадила почти весь Ист-Калун, и с весны до осени над улицами парил зеленый балдахин листвы, от которого зимой оставалось скелетообразное переплетение ветвей.

Если улицам нужны имена - а Джефф неохотно признавал, что в большом городе так оно и есть, - то пусть они хотя бы будут с номерами или в алфавитном порядке. За улицей Эмерсона шла Фремонт, Хеннепин и Холмса горожане почему-то не способны придерживаться простых правил. Дальше Ирвинга и, наконец, Джеймса, на которой жил Билли Ольсон.