Шрифт:
Хотите знать, что было потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
ИН БОЦЗЮЭ ПРИНИМАЕТ ДРУЗЕЙ В ПРИГОРОДНОМ ПОМЕСТЬЕ
ДОКТОР ЖЭНЬ ОБСЛЕДУЕТ БОЛЬНУЮ В ДОМЕ ВЛИЯТЕЛЬНОГО ЛИЦА
Грядущих дней теченье не предскажешь,
Однако в час веселья иногда
Нежданная, негаданная вовсе,
Стучится к людям горькая беда.
Красавице – несчастье выпадает,
Одна она тоскует у окна,
Гуляка буйным радостям отдался,
Ему уж мало сельского вина,
Наскучило торчать под абрикосом,
Желает перемены он – и вот
Теперь средь померанцев у колодца
Ждет, что напиток редкий обретет.
Есть в жизни радость, есть в ней и печали,
То ласка от нее, то боль обид,
То вдруг весенним ветерком обдует,
То ледяной крупой запорошит.
Так вот. Встал Симэнь утром и, выйдя из спальни Цзиньлянь, велел Циньтуну с Дайанем отнести свиные ножки и баранину к Ин Боцзюэ.
Когда слуги пришли к Боцзюэ, тот только что вернулся домой после вручения приглашений гостям.
– Будьте так добры! Милости прошу! – то и дело повторял он, пока не скрылся за дверью, и принялся писать.
«Сколько раз причинял я Вам хлопоты, и на сей случай опять Вы не обошли меня щедрой милостью своею, за что приношу Вам искреннейшую благодарность.
Прошу Вас, брат, незамедлительно пожаловать ко мне, дабы всем вместе отбыть за город, где Вас ожидает увеселение».
Ин Боцзюэ вышел из дому и передал приглашение Дайаню.
– Ничего не надо писать! – сказал Дайань. – Нас батюшка прислал помочь вам. Мы не можем отлучаться.
– Дорогие вы мои! – воскликнул, улыбнувшись, Боцзюэ. – Неловко мне, право слово, утруждать вас. Совесть не позволяет.
Боцзюэ убрал записку в рукав.
– А где пир будет? – спросил Дайань. – Мы столы бы пока приготовили, а то запылились, наверно.
– Дорогой мой! – говорил Боцзюэ. – Столы, верно, протереть надобно. Мы уж сначала дома закусим, а потом за город поедем веселиться.
– Неплохо придумано! – заметил Циньтун. – Чем коробы с закусками туда тащить, да еще вино, посуду… Куда удобнее дома попировать.
– То-то и оно! Смышленые вы ребята! – воскликнул Боцзюэ. – Вы мои мысли читаете! Работает, вижу, у вас смекалка!
– Ну, хватит болтать! – заключил Дайань. – Пора за дело браться.
– Да, да! – подхватил Боцзюэ. – Или пахать, или в дуду играть.
Не успели слуги управиться, как в воротах, покачиваясь, показался первый гость. Им оказался Бай Лайцян. Завидев Боцзюэ, он сложил в знак приветствия руки.
– Как, гляжу, для тебя, брат, стараются ребятки! – увидев слуг Симэня, заговорил Бай.
– Завидки берут? – спросил Боцзюэ и рассмеялся.
– Кого да кого зовешь? – спросил Бай.
– Никого новеньких! Братьев на чашку чаю и только.
– Вот и хорошо! Пировать в чужой компании терпеть не могу! Среди своих только и выпить да поразвлечься. Правда, без певиц не обойтись. И без Ли Мина с У Хуэем тоже.
– Кому ты доказываешь?! – воскликнул Боцзюэ. – Я и сам понимаю что к чему. Как это пить втихомолку?! Ты когда-нибудь видал, чтобы я пил под сухую?
– Точно! Сущая правда! – поддакивал Бай. – Не мне тебя учить, что к чему. Да, постой! Ты уж меня пожалей! От штрафных избавь. Я вчера вечером горькой обпился. Горло жжет, терпенья нет. Мне только бы чаю с супом пропустить.
– Вино, брат, вином и лечат, – говорил Боцзюэ. – Выпьешь, ничего с тобой не случится. У меня как-то тоже горло объело. И что же? Пропустил несколько чарок – все как рукой сняло. Отличное средство – поверь мне!
– Горло лечить ты, вижу, мастер, – продолжал Бай, – а как насчет желудка?
– Да ты что, не завтракал, что ли? – спросил Боцзюэ.
– Ты брат, близок к истине, – отвечал Бай.
– Так в чем же дело? – воскликнул Боцзюэ и бросился в дом.
Он вынес тарелку пирожных и тарелку ароматных лепешек с кипящим чайником и поставил перед Бай Лайцяном.
– Чудные лепешки! – приговаривал Бай, уплетая одну лепешку за другой, пока не съел все до единой.
– Пирожные тоже неплохи! – потчевал Боцзюэ.
Бай Лайцян, аппетитно чавкая, очистил и тарелку пирожных. Циньтун с Дайанем тотчас же собрали посуду и протерли стол, который заблистал как и прежде.
– Как чистоту блюдут! – заметил Бай. – Ну что ж братья не идут? Чем раньше бы начали, тем дольше пировали. Заберутся в свои углы, не вытащишь.
Боцзюэ заглянул в окно. В ворота входил Чан Шицзе. Циньтун подал чай. Чан Шицзе сложенными руками приветствовал присутствующих.
– И ты здесь? – заметив Циньтуна, сказал он.
Слуга только улыбнулся.
После чаю они встали из-за стола немного размяться. Внимание Бай Лайцяна привлекли лежавшие на буфете шашки.
– Давай сыграем, – предложил он Чан Шицзе.