– Я сам почувствовал, - Люк вздёрнул плечи. – Мне жаль.

– А я себя не жалею.

– Мне жаль не себя. Бена.

Лея вгляделась в него.

– С чего это вдруг?

– Не знаю. Просто жаль. Потому что всё это слишком отвратительно.

– Я не понимаю твоей логики.

– А её нет, - Люк пожал плечами. – Мне просто его жаль.

– Не смотря ни на что?

– Именно поэтому.

– Ты меня сбиваешь с толку.

– Я сам себя сбиваю. Но… понимаешь… я ведь знаю. Чувствую. В нём… в Оби-Ване – остался человек. Подо всем этим спудом. И человеку этому – плохо. Я вот… я могу ото всего этого освободиться. И быть счастливым. А он… куда он уйдёт от себя?

– Что-то в этой галактике очень любят несчастненьких, - ухмыльнулась Лея. – Например, мой несчастный приёмный отец. О ужас. Дама сердца ему отказала. Власти у него оказалось – пшик. И только дочь той, кого он любил от того, кого он ненавидел, скрашивала его печальные дни…

– Лея.

– Что?

– Я ведь не о Бейле.

– Ну, о Бене. Тот тоже когда-то сделал свой выбор.

– Нет. Неверно. Ты не понимаешь. Этот выбор сделали за него. И… заставили этому выбору подчиниться. Я-то знаю. Со мной то же самое.

– Причём это то же самое проделал всё тот же Бен!

– Да. И ещё Йода. Понимаешь, это цепочка. Дурная зависимость. Когда каждый по этой цепи передаёт свою несвободу другому. Оби-Вану нечего мне было передавать. Кроме своей несвободы. У него не было ничего больше. Ты это понимаешь?

– Братишка, ты хочешь понять всех и вся? И простить?

– Но ведь отец жив. Непоправимого не случилось. И поэтому я могу подумать и…

– Братишка, - жёсткое лицо Леи неожиданно смягчилось, - и тебя такого хотят сделать ситхом?

– Да не хотят! – Люк засмеялся. – Мне отец сказал, что они раскрывают природу, а не ломают людей… Что я похож на его мать, мою бабку, - он с невероятной гордостью посмотрел на Лею. – Он мне про неё много рассказал. Он… он принимает меня такого. Я для него неопасен. Потому что я его люблю.

– С ума все съехали, - сказала Лея. – Тоже мне, огонёк… А вот я прощать не умею, - сказала она задумчиво. – Никому и ничего. Палпатин поступил умно, когда пошёл ко мне сам. На Вейдера у меня аллергия. Не прощаю людей, которые меня видели слабой. Что ты смеёшься?

– А ты себе возьми фамилию Вейдер.

– А… не, не возьму. Если ты намекаешь на то, что у нас с ним похожи реакции…

– Да не похожи, а в точку.

– …то это совсем не повод, чтобы дружески обнявшись, уйти в закат. Скорей наоборот. Такие как мы, друг друга не переносят. На одной территории, - она задумалась и замолчала. – Удивительно ставит мозги ощущение себя настоящей, - пробормотала она. – Только это отнюдь не означает мир, дружбу и всеобщую любовь. Напротив…

– Возможно, - кивнул Люк. – Для тебя – так. А со мной по-другому. Я ведь другой. Понимаешь?

– Да.

Сестра смотрела на брата. Медленно кивнула. Раскрыла ладонь. Остатки мяча, похожие на лохматый цветок, вспорхнули с пола и опустились прямо в ладонь.

– Что-то изменилось?

Она кивнула:

– Изменилась я.

– Ты такая же резкая.

Она пожала плечами.

– Я не о характере.

– А о чём?

– Обо всём сразу, - она вздохнула, закрыла глаза, вновь открыла. – Почему бы не сказать? В моей голове меняют друг друга геологические пласты. В моей душе – тоже. Панцирь убран. И глаза стали видеть. Понимаешь ли, дело не в сломе мировоззрения, а в аккуратной маленькой такой фигне – я стала видеть. Мир стал другой. И я стала осознавать себя другой. На фоне того, что со мной происходит, вся эта импо-ребельская грызня – такая мелочь… - она откинула голову и рассмеялась переливчато-горловым смехом. – Не знаю, что ты там нашёл в своей голове. А я в своей нашло глубочайшее чувство неполноценности. О котором даже не подозревала. Не чувство. Ощущение. Я ведь ощущала, что слепа. Мне было тесно и душно. И плохо. И всё это билось, как птица – в коробке из картона. И всё никак не могло начать дышать. И закрывало слепые газа и било. Мир, чтобы ему стало так же больно. Людей – по той же причине. Врагов. Нет, дело, конечно, не только в этом. Бить я умею и люблю. Но это стимулировало, и как, мою эту… вечную непримиримость. Мне просто не хватало жизни, - она смотрела невидящими глазами перед собой. – Что-то было нужно. Бой, война. Я и воевала.

Она невесело усмехнулась и пожала плечами.

– А мне не нужна война, - сказал Люк. – Но я воюю. А должен примирять.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю.

– Что-то странное происходит вокруг, - сказала Лея. Не о Люке. – Жаль, не могу понять.

– Я чувствую тоже, - Люк кивнул. – И, к сожалению, тоже очень смутно.

Они переглянулись.

– Достаёт быть первоклашкой в возрасте студента? – спросила Лея.