– Не жалуюсь, - ответил гремлин.

Разговор идиотский, и более чем. Обычные формульные фразы, конечно, надолго застревали здесь. Но спрашивать существо, живущее в вечности, о состоянии его здоровья – всё равно что осведомляться о самочувствии у покойника.

Интересная аналогия. С покойником.

Верная.

– Я подумал, - сказал он, глядя в тёмные глаза гремлина, - о странной ассоциации. Обычно смерть тела и выход, гм, души в вечность всё-таки разводят. Точней, даже противопоставляют. Как бы грубое материальное тело не может долго продолжать существовать. Разрушается. И в этом заключён ущерб несовершенного мира. Но душа может существовать вечно. И это круто. Вот когда сможет и тело…

– А Кеноби всё-таки перешёл целиком или не сумел?

Рэк взглянул на гремлина. Гремлину было любопытно. Более чем любопытно. В тёмных глазах в глубине плясали жёлтые огненные точки.

– Хотел целиком, - усмехнулся Рэк. – Мы хотели. Такова была задумка, таков был расчёт. Наш расчёт, - он любезно улыбнулся Йоде. – Но Кеноби примитивно умер. Было очень неприятно. Профессиональный облом. Что-то во внутренней структуре его личности не дало ему совершить полную трансформу.

– А, - сказал Йода.
– Страсти какие, - абсолютно бесстрастно добавил он.

– Да?

– Да.

– В любой деятельности есть как удачи, так и провалы, - светски прокомментировал, переждав паузу, Рэклиат. – Мелкие помехи и крупные обломы. В общем, мы привыкли, - он улыбнулся. – Как всегда, никто не рассчитывает на стопроцентное КПД.

– А я вот переместился полностью, - задумчиво проговорил Йода.

– Бывает.

Зелёный гремлин взглянул на него с уровня плинтуса.

– Да, - сказал Рэк и внезапно заговорил на языке своего детства при жизни. – Вообще, ваше долголетие вызывало у нас огромное уважение. Связанное с удивлением, - он быстро улыбнулся. – Мало кто из существ так искусно сопротивлялся смерти… Палпатин ещё, наверно. Господин старший ситх живёт уже почти четыреста лет, вы в курсе?

– Подозревал.

– Да, тоже колоссальные способности к регенерации на клеточном уровне. Прямо-таки приручил мидихлориан и науськал их на прочие клетки. Мидики ему клетки чистили, как вольеры для животных…

Йода хихикнул.

– А ещё он использовал именно преобразованную энергию мидихлориан. Вторичную, так сказать, выработку. Не чистую энергию Силы.

– А я – чистую.

– Знаю.

– Великолепно.

Ощущения странные. Там, на Дагоба. Только что был вполне здоров. На том уровне, на котором я привык ощущать своё здоровье. И вдруг провалился. В смерть. Ударили под дых. Выбили основу. Упал сквозь туман… Резко, неостановимо. Вместо здоровья – слабость и дурнота. А потом мир вокруг стал прозрачным и нечётким. И, сквозь него… падение.

– Люк Скайокер очень удивился.

– Я тоже.

– И я, - улыбнулся Рэк. – Когда-то давно. При жизни.

Они смотрели друг на друга.

– Я не знаю, в чём тут дело, - в конечном счёте сказал Рэк. – Почему для одних провал в вечность воспринимается как достижение оптимального состояния. А для других… - он пожал плечами. – Агония – боль, - произнёс он непонятно к чему и для самого себя. – Иногда мне кажется, что есть глубокий смысл в предсмертной боли.

– И в смерти как таковой.

– И в смерти как таковой. И в избегании смерти. Странная философия, не так ли?

– Философия преодоления, - сказал Йода. – Более странно другое. Ощущать, как всю жизнь на плаву тебя держала великая сила. И как она же в нужный момент забрала к себе.

Ухмылка гремлина стала воистину ужасной. Йода и при жизни улыбаться не умел. Сейчас же на его лице была такая гримаса, что Шат, было подруливший со светской миной на лице к ним, резко отшатнулся. Рэк с интересом проследил за траекторией почти-падения своего соученика. Куда же ты, Шат? Скажи мне, ягодка, что с тобою?..

О, мир Великой Силы. Простое переплетение энергетических лучей. Равнодушное… как много было в том равнодушии. Бесценности свободы. Скажите мне. Только скажите мне. Кто-нибудь. Я не знаю, кто. Должен же быть кто-то умный, кто знает. Откуда в энергетическом равнодушии появились все завихри морали, желание сделать мир лучше, а живым существам принести комфорт? Откуда появилась тяга к… даже не сказать, чему. Всеобщность физических законов. По их принципу захотелось всеобщности законов моральных?