– Можно, я тебе скажу? – произнёс Хан. – Ты можешь меня убить, но я считаю, что ты должна принять предложение императора. Это такой шанс. Второго такого не будет. В самое гнездо.

К его удивлению Лея только задумчиво кивнула: да…

– Ты тоже так считаешь? – не сумел скрыть своего удивления Хан.

– Да, - ответила она, - Но есть проблема. Ты не понимаешь, насколько император силён, - Лея рассеяно глядела на матовую занавеску. – Быть его ученицей – значит стать почти прозрачной для него. А я ничего не умею.

– Ты дочь своего отца.

За эту фразу он был награждён непонятным взглядом и непонятной усмешкой.

– Да, конечно, - ответила она. – Но только я не понимаю, что именно ты имеешь в виду. То, что Вейдер так же сойдёт по мне с ума, как по Люку? Но у него сейчас и в отношении братика это закончилось, - она коротко усмехнулась. – Или ты хочешь сказать, что император будет не ломать, а учить кровь Дарта Вейдера, и потому не станет залезать мне в мозги?

– По-моему, - выдал Хан, - он вообще никому в мозги не залезает…

Его одарили ещё одним непонятным взглядом.

– Верно, - ответила Лея. – Я тоже так думаю. Кажется, ситхи обладают… некоей чистоплотностью в отношении своих.

Хан попереваривал эту информацию.

– По-моему, это шанс, - сказал он.

Теперь Лея откровенно усмехнулась.

– Мой дорогой, - ответила она, - а больше шансов у нас и нет. Нет у нас выбора. У меня. Или я принимаю предложение императора – или он пускает меня в расход.

– По-моему, он блефует.

– А по-моему, - сказала Лея, - нет.

Хан аж заледенел на секунду от её тона.

– Я видела его вблизи, - неторопливо продолжала его боевая подруга. – От него исходит очень странное ощущение. Одновременно большой дряхлости и колоссальной силы. И непреклонной воли… Он был очень раздражён на нас, но дело не только в раздражении. Он никогда не сможет оставить детей Вейдера без присмотра и без обучения. Это что-то вроде мании.

– Но если он тебя обучит, то ты… ты будешь сильной.

– А я даже не сомневаюсь, - усмехнулась принцесса.

Впервые за всю их совместную жизнь она ускользала от него. Он не мог её понять. Эта полуинтонация, полунасмешка.

– Послушай, - решился он, - если тебе неприятно об этом говорить, просто пошли меня к…

– Ситху? – засмеялась Лея. – Нет, к ситху пойду я.

– Лея!

– Не ори. Чуи заглушишь.

Он пожал плечами и отвернулся.

– Если ты решил обидеться, то сейчас самое время.

Он повернулся к ней:

– Знаешь, ты мне нравишься…

– Знаю, - безмятежно отозвалась она. – А ты мне. Но помимо этого, существует масса прочих людей и нелюдей, сложностей и положений… Хан, ты сможешь мне откровенно ответить на несколько вопросов?

– Да… если…

– Тебя и правда поразило тогда на Звезде, что я – дочь Вейдера?

– Ну да, - буркнул Хан. – Ещё раз извини, но я…

Он замолчал: слишком пристально она на него смотрела.

– Я верю, - сказала она и неожиданно мимолётно и странно улыбнулась, как будто своей забавной мысли.

– Когда Мотма заключила с тобой договор и поставила тебя в пару со мной, что она тебе говорила?

Хан возмутился и вспылил:

– Просила оберегать тебя! Тогда, после взрыва твоей планеты…

Лицо принцессы перед ним замкнулось и на миг стало взрослым и жёстким.

– Да, - сказала она. – После взрыва планеты… Ты пришёл в Альянс из-за меня?

– Спасибо за допрос!..

– Почему ты горячишься? Вопрос обычный. Тебе нечего было делать в Альянсе. Никакой выгоды он тебе не давал. Или давал?

Хан мотнул головой и ничего не ответил.

Среди шума и бульканья воды прозвенел серебряный смех. Хан вздрогнул и рывком обернулся: он терпеть не мог такие интонации в смехе людей. То ли безумные, то ли просто неправильные.