– Это ужасно, – вежливо согласился Пуаро.

– И целиком на совести матери! – обвиняюще заявила мисс Сейнсбери Сил. – Матери должны следить за детьми. Эти лапочки никому не желают зла, но за ними надо следить.

– Так этот молодой человек с зубной болью был единственным пациентом, которого вы видели на Куин-Шарлотт-стрит, пятьдесят восемь? – спросил Джепп.

– Когда я поднималась к мистеру Морли, по лестнице спускался джентльмен… О! Я вспомнила! Был еще иностранец очень оригинального вида. Он вышел из дому, как раз когда я подъехала.

Джепп кашлянул. Пуаро с достоинством изрек:

– Это был я, мадам.

– О боже! – мисс Сейнсбери Сил уставилась на него. – Конечно же! Это были вы. Умоляю, простите меня, я так близорука, а здесь так темно, не правда ли?

После нескольких бессвязных восклицаний она неожиданно продолжила:

– А вы знаете, я горжусь своей памятью на лица! Но здесь так темно, правда? Пожалуйста, простите мне мою нелепую бестактность!

После того как детективы вдвоем успокоили леди, Джепп спросил:

– Вы уверены, что мистер Морли не говорил ничего, например, о том, что его ожидает сложный разговор этим утром? Что-нибудь подобное?

– Нет, совершенно уверена. Ничего похожего.

– Не упоминал ли он пациента по имени Амбериотис?

– Нет-нет. Он совсем ничего не говорил – кроме, вы понимаете, того, что обычно говорят дантисты.

«Прополощите. Откройте пошире, пожалуйста. Осторожно закройте», – промелькнуло в голове Пуаро.

Джепп продолжал разговор. Он сообщил мисс Сейнсбери Сил, что ей, возможно, придется дать показания на дознании.

Поначалу мисс Сейнсбери Сил смятенно вскрикнула, но потом отнеслась к этой идее благосклонно. В ответ на следующий осторожный вопрос Джеппа мисс Сил обрушила на детективов всю историю своей жизни.

Она рассказала, что приехала в Англию из Индии полгода назад. Она жила в разных отелях и пансионах и наконец обосновалась в «Гленгаури-корт», который ей очень понравился своей домашней атмосферой; в Индии она жила в основном в Калькутте, выполняя различные поручения для местной миссии, а еще преподавала ораторское искусство.

– Чистый язык, хорошее произношение – это очень важно, старший инспектор! Видите ли, – мисс Сейнсбери Сил жеманно улыбнулась и приняла важный вид, – в молодости я выступала на сцене. О, всего лишь в небольших ролях… Провинциальная актриса. Но у меня были такие амбиции! Свой репертуар. Мировое турне – Шекспир, Бернард Шоу… – Она вздохнула. – Сердце – вот что губит нас, женщин. Сердце движет нами. Я вышла замуж – импульсивно, впопыхах. Увы, мы расстались практически тут же. Меня подло обманули. Я вернула девичью фамилию. Один мой друг был настолько добр, что ссудил мне небольшую сумму на открытие школы ораторского искусства. Я помогла основать очень хорошее любительское театральное общество. Я покажу вам несколько рецензий…

Старший инспектор Джепп прекрасно представлял себе, чем это ему грозит, посему вежливо отказался.

Напоследок мисс Сейнсбери Сил запричитала:

– Если вдруг, случайно, мое имя упомянут в газетах – как свидетельницу, дававшую показания на дознании, – пожалуйста, проследите, чтобы его написали правильно, по буквам. М-а-б-е-л-л С-е-й-н-с-б-е-р-и С-и-л. И еще, если вдруг сочтут нужным упомянуть – я играла в труппе Оксфордского театра в «Как вам это понравится» [25] .

– Конечно, конечно. – И с этими словами старший инспектор Джепп ретировался.

В такси полицейский выдохнул и вытер пот со лба.

– Ее историю легко проверить, если это будет нужно, – заметил он, – если только она не лгала нам от первого до последнего слова, но я в это не верю.

Пуаро покачал головой.

– Лгуны, – сказал он, – никогда не бывают ни столь обстоятельны, ни столь же непоследовательны.

Джепп продолжал:

– Боюсь, она может заартачиться на дознании – это свойственно всем старым девам средних лет. С другой стороны, актерское прошлое может и подтолкнуть ее – это же ее бенефис!

– Вы действительно желаете, чтобы она давала показания на дознании? – спросил Пуаро.

– Может, и нет, – сказал Джепп, – время покажет. – И после паузы добавил: – Я более чем когда-либо убежден, что это не было самоубийством.

– А мотив?

– Мотива у нас пока нет. А вдруг Морли когда-то соблазнил дочь Амбериотиса…

Пуаро молчал. Он пытался представить мистера Морли в роли соблазнителя волоокой греческой девы, но фантазия его подводила. Он напомнил Джеппу, что, по словам Рейли, Морли не подозревал о радостях жизни.