Джон одобрительно на нее посмотрел.

— И еще, — продолжала она, — не забывайте, вор поранил палец. Если у Твиста он забинтован или залеплен пластырем…

Джон совсем восхитился.

— Замечательная мысль! Кроме того, я проверю, простужен ли он.

— П-п-про-с-с-тужен? — переспросил мистер Моллой.

— Да. Понимаете, этот слуга слышал, как он чихает.

— Ну, подумайте! — воскликнула Долли. — Целых два ключа. Вот что, едем немедленно! Если мы явимся вдвоем, он ничего не заподозрит. Я скажу, что хочу посоветоваться насчет брата. Спорю на миллион, этот ваш Твист и есть преступник. Конечно, он прикрылся почтенным делом. В общем, выводите машину, я сейчас.

Джон ответил не сразу. Охота охотой, но на час дня назначено то, что намного важнее таинственного Твиста.

— Я должен вернуться без четверти час, — сказал он.

— Зачем?

— Ну, должен.

— Хорошо. Мы же не до ночи там провозимся! Посмотрим на него — и домой. Тут двадцать миль, в конце концов. Вернемся раньше двенадцати.

— Вы правы, — согласился Джон, — совершенно правы. Подождите минутку.

Мнение его о мисс Моллой резко подскочило вверх. Да, он не любил таких девиц, мало того — ей вроде не место в Радж-холле, но умна, ничего не попишешь.

Именно в этом ее свойстве усомнился мистер Моллой. Выпучив глаза, он издавал странные, натужные звуки.

— Успокойся, стариканчик, — посоветовала Долли.

— Успокоиться, вот как? Затеяла черт знает что…

— Совсем одурел! Он же все равно туда поедет. И палец он заметил бы сам. Я просто дала понять, что мы с ним заодно.

— Какой от этого толк?

— Сейчас скажу. Беги в нашу комнату и хватай эти капли. Одна нога здесь, другая — там!

Иногда в ненастный день из-за туч проглядывает солнце. Именно так изменилось лицо Моллоя при волшебном слове «капли».

— Значит, — продолжала Долли, — мы уезжаем, ты скачешь к телефону и сообщаешь Твисту, что я везу капли. Пусть заготовит какой-нибудь напиток, чтоб этот тип не почувствовал вкуса.

— Ясно, лапочка! — воскликнул Моллой с той восторженной покорностью, с какой наполеоновский солдат приветствовал замысел кампании. И все же он чуть-чуть сомневался. Да, умна, ничего не скажешь, но в молодом энтузиазме может проглядеть кое-какие мелочи. — Только, знаешь, ты не в Чикаго. Хорошо, заснет он, а что дальше? Проснется. И страшно разбушуется.

— Я все учла. Несомненно, у Шимпа есть помощники. Передай, чтобы он им сказал, что приедет молодая дама с ненормальным братом. Его надо усыпить и запереть, чтобы он никого не укокал. А мы за это время смоемся. Раз уж Шимп засветился, надо спешить. Сегодня и уедем. Так что ты тут не гуляй по лугам, а действуй. Я скоро вернусь. Ясно?

— Солнышко, — благоговейно проговорил ее супруг, — я всегда говорил, что ты — ума палата. В жизни бы такого бы не придумал.

Примерно через час сержант Фланнери, мирно сидевший под тенистым вязом, оторвался от детектива, позволявшего отдохнуть его бдительному разуму, и увидел саму красоту. По газону шла девушка, которую наметанный глаз мгновенно отнес к подвиду «Истинная душка». В мягких струящихся одеждах песочного цвета, с блестящими карими глазами, она тронула в чувствительном сержантском сердце нужную струну. Он браво вскочил, отдал было честь, но вовремя подкрутил усы и проревел:

— Доброе утро, мисс!

Тут ему показалось, что прекрасная дама смотрит на него с восторгом, будто встретила свою мечту. Вряд ли она попросит совершить какой-нибудь подвиг, но если ей придет это в голову, он себя не посрамит. Словом, сержант с первой секунды стал сторонником Долли.

— Вы один из ассистентов доктора Твиста? — осведомилась она.

— Именно что один, мисс. Единственный, хо-хо! Старший сержант Фланнери.

— О! Значит вы и присматриваете за больными?

— Я, мисс.

— Тогда мой бедный брат будет под вашей опекой, — она тихо вздохнула, и карие глаза потемнели.

— Ваш брат, мисс? То есть это вы…

— Доктор Твист сказал вам?

— Да, мисс. Насчет… э-э…

Он в ужасе остановился, чуть не произнеся при ней мерзкое слово «псих».

— Я вижу, вы все знаете, — сказала Долли.

— Ну, как это, все! Доктор меня вызвал и сказал, что ждет молодую даму с… ы… больным братом. И предупредил, что могу понадобиться, потому что… ы-ы… брат иногда беспокоится.

— О, да! — сказала Долли. — Только бы он вас не ранил. Сержант сжал в кулак бананообразные пальцы, выпятил

грудь и снисходительно улыбнулся.

— Кого, меня?! Да я, мисс, этих… — он опять проглотил ненавистное слово, — нервотиков знаю как облупленных. И потом, доктор даст ему капель, а мы его пока что посадим под замок.

— Да-да. Прекрасная мысль.

— Как говорится, мисс, не лезь на рожон, — поддержал ее сержант Фланнери. — Можешь сделать тихо-мирно — вот и делай. А он давно такой, мисс?