В остальном Вилль отличался от горожан разве что ушами. Надевать тугой мундир с царапучим воротничком-стойкой он категорически отказался и летом щеголял в небелёной рубахе. К зиме прикупил себе короткую куртку из толстой дублёной кожи и тут же сделал надрезы по бокам. На свою голову, конечно. Бегать удобно, да вот, незадача! Девицы понаглее так и стремились "ненароком" задеть стройное капитанское бедро, туго обтянутое чёрными штанами. Собственно, от них-то храбрый Страж и бегал...

Юноша вспомнил Тай-Кхаэ"лисс (13) собственных родителей и тяжело вздохнул. Вот уж сабли, так сабли! Но, к сожалению, они пропали, и вернуть уже не удастся. Стало быть, надо привести эти хоть в относительный порядок, а то, что гномы - преотличные кузнецы, знали все. Вот только мзду берут исключительно золотом...

Сидор скептически осмотрел клинки и, сплюнув, вынес вердикт:

– Дрянь!

– Знаю!
– вздохнул Вилль.
– Сделать что-нибудь сможешь?

– Выбросить! На охоту собрался?
– внимательно посмотрел на него Сидор.
– Тебе другое оружие нужно.

– Да где же я его возьму?

– Как где?
– возмутился гном.
– У меня, конечно! Самое лучшее, купцы охапками сгребают.

– У меня, Сид, даже на рукоять от твоего кинжала денег не хватит, - усмехнулся Страж.

Гном вытаращился на него как на полоумного.

– Наклонись!
– и, когда Вилль подчинился, постучал его по лбу тяжёлым мозолистым кулаком.
– Ты, сынок, не дури! Знаю ведь, на кого охотиться будешь. Пойдём-ка, сам по вкусу выберешь.

Склад был прямо-таки завален мечами, ножами, изящными женскими сабельками, а также блюдами, кубками и прочей мирной утварью. Предприимчивый гном давно договорился с собратьями из Рудного Мыса о поставке металлов и камней. Ковал оружие и продавал на ярмарке. Цены в Северинге были на порядок ниже столичных, потому торговцы и сметали прилавок Сида подчистую. В Равенне опытные крикуны-зазывалы умудрялись продать простую стальную сабельку почти по цене золотой, но, всё же, гномья ковка есть гномья ковка.

Вилль с восхищением рассматривал груды всевозможных изделий на полках: глаза у него сразу же разбежались. Однако, приглядевшись внимательней, эльф понял, что искомого оружия тут нет.

– Знаешь, парные сабли как-то не идут - мало, кто ими хорошо владеет, вот кинжалы - да.
– Гном хохотнул.
– А твои - подделка, фальшивка для... престижу.

– Жаль, - вздохнул эльф и пошёл выбирать себе оружие.

Тяжеленные двуручные фламберги почти в сажень длиной с извивающимися стальными языками Вилль отмёл сразу. Сабли и шпаги, в основном, были женскими. В последнее время барышни-аристократки балам и флирту предпочитали фехтование и верховую охоту непременно в мужском седле. Эльф засмотрелся на кинжалы, и его взгляд случайно упал на полку с посудой. Гном чем-то звенел за его спиной, но юноша не обращал внимания. Словно зачарованный, взял за тонкую ножку золотой кубок, похожий на распустившуюся лилию. Алмазы-росинки блестели на лепестках, как настоящие, а на двух листах россыпью, хаотичной лишь на первый взгляд, перемигивались изумруды. Яркие-яркие...

"Не верю!" - понял капитан.

– Давно догадался, сынок?

Вилль обернулся и медленно поставил кубок обратно на полку. Гном стоял, нахохлившись, и сжимал в обеих руках по кинжалу. Стальные глаза кузнеца смотрели из-под рыжих бровей очень недобро.

– Только сейчас. Тебе Хрустальные стекло красят, верно?
– осведомился эльф, и Сидор резко швырнул оба кинжала остриём вперёд. Вилль слегка отклонился, перехватывая клинки за рукояти. Хороши, нечего сказать! Будь на месте капитана человек, лезвия пробили бы его грудь насквозь.

– По руке пришлись! Для настоящих ценителей!
– довольно кивнул гном.
– Давай так. Я тебе кинжалы дарю, а ты про стекляшки молчишь. Идёт?

– Не идёт! Я тебя покрывать буду, а ты... ты... Ты от налогов уклоняешься!

Сид внезапно расхохотался, и подделки на полках ответили ему противным дребезжащим хихиканьем. Вилль совсем растерялся и обиделся. Дожили! Кузнецы мзду предлагают! А ведь он считал Сидора если не приятелем, то уж добрым знакомым точно.

– Ну, будет, будет дуться!
– отсмеявшись, примирительно сказал гном и погладил рыжую бороду. Прищурил один глаз, затем другой.
– Коли жала нравятся, забирай. А меня... Ну, посади, что ли?

– Не буду я тебя сажать, Сидор. Сам знаешь. И кинжалы забирай, как-нибудь обойдусь!
– Вилль сердито положил клинки на полку. Ах, как жаль расставаться! Узкие, длиной в локоть, лезвия так и просились на охоту. По-гномьи прочные, способные пропороть грудину, как вышивальная игла мягкий скадарский шёлк. Головки чёрных черенов украшены изумрудами, настоящими, не фальшивыми. Жаль...

Кузнец сердито хлопнул кулаком по стене:

– Геморрой тебе на праздник! Бери, кому говорю! Дурак старый, с мальчишкой шутить удумал... Нечего дрянь всякую на поясе таскать! А не возьмёшь, сам пойду и арестуюсь! Сам себе кандалы скую, к Анператору поеду и на лесоповал напрошусь! Эх, прощай, жизнь-рутина да жена Сатина!

– Не надо, Сид!
– в который раз за вечер вздохнул капитан. Он ни на пятинку не поверил раскаянью старого плута, но жала и впрямь были, ой, как нужны.
– Ты ведь на ярмарке цену не заламываешь, знаю, да и мастерство не подделаешь. А столичные барышники... Ну их к бесям собачьим! Только ещё одно...

– Серебром оковать, знаю!
– с готовностью кивнул гном.

– Да, и уголь... Уголёк дай?

Они вернулись в кузню, и гном выбрал из груды возле жаровни самый жирный уголёк. Вилль, опустившись на колени и прикусив от усердия губу, что-то принялся черкать прямо на столе, сдвинув в сторону щипцы и молоток.