К сожалению, я не могу сейчас выехать в Мужен... Может быть, мне придется поручить каннской полиции записать ваши показания... Да нет лее!.. Ничего не бойтесь... Я понимаю ваше положение...

Послушайте... Когда вы поступили на работу, супруги Наур много разъезжали, не так ли?.. Да... То в Канны, то в Довиль, то в Эвьян... Чаще всего они снимали виллу на весь сезон или на меньший срок... Они брали вас с собой?.. Часто?.. Да... Я отлично вас слышу...

Вы жили с ними и с их дочкой в "Рице"... Затем, спустя три года, родился мальчик... Это так?.. Ребенок не болен, и ему не нужен более теплый климат, чем в Париже? Если не ошибаюсь, ему сейчас два года... И это чертенок...

Да, прошу вас, пойдите туда... Я жду у телефона...

Он объяснил Жанвье:

– Дети затеяли ссору в соседней комнате... Она производит впечатление порядочной девушки.. Ее ответы ясны, и она их дает без колебания,.. Хорошо бы и дальше так!..

Алло!.. Да... Итак, господин Наур занимался детьми больше, чем его жена... И это ему вы отправляете ежедневно отчеты об их здоровье и о том, чем они занимаются..

Вы не замечали какой-то напряженности в отношениях между супругами?. Трудно сказать, я понимаю... Каждый существовал сам по себе... Вас это не удивляло?.. Только вначале?.. Вы к этому привыкли...

Они навещали детей вместе?.. Редко... Я вам очень благодарен за помощь... Понимаю, вам больше ничего не известно... Благодарю вас, мадемуазель...

Мегрэ глубоко вздохнул и раскурил погасшую трубку.

– А теперь меня ждет неприятная обязанность... Хотя, по правде, я говорю это по привычке, ведь следователь Кайот очень любезный человек...

Он взял со стола рапорт своего друга Пардона и не спеша направился в ту часть Дворца правосудия, где размещаются судебные следователи. Кайот не мог расположить свой кабинет в отстроенном недавно крыле, и его рабочее помещение соответствовало описаниям романистов прошлого века.

Казалось, что даже секретарь суда сошел с картины Форе-на или Стенлина1) и для большего сходства ему лишь не хватало люстриновых нарукавников.

Папки с бумагами заполняли деревянные, выкрашенные в черный цвет полки, часть их, не уместившись, громоздилась на полу. Комната освещалась обычной лампой без абажура.

– Садитесь, Мегрэ... Ну так что же?..

Комиссар рассказывал подробно. Больше часа он сидел на неудобном стуле и выкладывал все, что знал. Когда он наконец ушел, дым из его трубки и от сигарет, выкуренных следователем, превратился в густую пелену, висевшую в воздухе вокруг лампочки.

* * *

С половины десятого Мегрэ находился в аэропорту, хотя рейс из Амстердама ожидался лишь в девять часов пятьдесят семь минут. Было воскресенье. Когда комиссар брился, то слышал, как диктор радио советовал автомобилистам садиться за руль только в случае необходимости, потому что слежавшийся на дорогах снег стал скользким и гололед усилился.

Его привез Люка, который ждал Мегрэ в машине уголовной полиции. В холле аэропорта было оживленнее, чем на парижских улицах, здесь стояла такая нечеловеческая жара, что кровь ударяла в голову.

Комиссар, выпив кружку пива в одном из баров, почувствовал, как лицо его покраснело, и снова пожалел, что поддался уговорам мадам Мегрэ и надел этот связанный ею удушливый шарф.

Голос диктора сообщил, что самолет из Копенгагена, летящий через Амстердам, задерживается на десять минут, и он принялся прогуливаться взад и вперед, наблюдая за полицейскими. Стоя на выходе, они рассматривали паспорта, бросали короткий взгляд на лицо пассажира, а затем ставили или не ставили печать.

') Жан-Луи Форен (1852-1931 гг.) и Теофил Стенлин (1859-1923 гг) французские художники-карикатуристы.

Накануне, около восьми часов, когда он собирался сесть за стол, включив телевизор, ему на бульвар Ришар-Ленуар позвонил Кёлеманс.

– Лина Наур заказала два места в самолете, вылетающем в Париж в восемь часов сорок пять минут.

– Ее сопровождает Алваредо?

– Нет, второе место для ее подруги, Анны Кехель. Молодой человек зарезервировал место в самолете, который вылетает в одиннадцать двадцать две, а значит, прибывает в Париж: в двенадцать сорок пять.

– Они снова созванивались?

– Примерно в пять часов. Лина Наур сообщила время отъезда и сказала, что летит с подругой. Он ответил, что отправится следующим рейсом. Когда он спросил, как идут дела, она заверила его, что чувствует себя довольно хорошо и что температура у нее понизилась до 37,5.

Наконец объявили о прибытии самолета. Мегрэ прижался к холодному стеклу, наблюдая за обычной суетой вокруг воздушного лайнера.

Он не увидел Лину Наур среди первых пассажиров, спускавшихся по трапу, и уже опасался, что она решила отказаться от вылета, но тут заметил молодую женщину в шубе из морской выдры, шедшую под руку с подругой.