Он загнал каждый патрон в обойму - по очереди; обойму вставил на своё место.

...Это его последний шанс. Если Тане удастся сейчас завалить Альберта и уйти отсюда живой, то всё: уже сегодня вечером её не будет в Нальчике. И тогда это: ищи-свищи, как говорится; майор Петренко её упустил. И упустил, видимо, навсегда. Другого такого случая уже не будет.

Петренко снова почувствовал тупую боль. Он отодвинул пистолет, встал и направился к своему чемодану, стоявшему в углу гостиничного номера.

Раскрыв упаковку аспирина, Петренко обнаружил, что осталась там только одна единственная, сиротливая и одинокая таблетка. Он выругался матерно и засунул таблетку в рот.

Надо спуститься теперь в ресторан - выпить кофе и съесть что-нибудь. Петренко так и сделает. Потом ещё нужно сходить в аптеку - купить аспирина. Майору Петренко в голову заглянула другая мысль - злобная и ухмыляющаяся: он подумал о том, что сегодня вечером он примет другое, лучшее лекарство.

Перед тем, как выйти из номера, Петренко подобрал со стола пистолет вместе с глушителем. Один привинтил к другому. Морщась от боли, сунул пистолет в карман.

У Альберта была слабость. Слабость, которой он стыдился сам, слабость, о которой знали только очень немногие.

Альберт ходил к проститутке. К одной и той же. Ходил регулярно.

Её звали Лариса. И Альберт познакомился с ней совершенно случайно. Просто подсел в кафе к рыжей веснушчатой девице и предложил ей выпить. Рыжая девица не отказалась. Причем выяснилось: ей без разницы, что пить. Новая знакомая Альберта согласна была и на пиво, и на неразбавленный виски, и на сухое шампанское, и даже на водку.

Когда выпили, Альберт пригласил Ларису (так назвала себя жрица оплачиваемой любви) к себе домой. Там они вместе распили бутылку "Южной ночи", а после, когда уже раздевались, взгляд Ларисы упал на пожёванный томик Фрейда. Она бросила что-то дерзкое и пренебрежительное по адресу отца психоанализа. И Альберт удивился.

– Я думаю, нашим детям, - объяснила Лариса своё отношение к Фрейду, - будет тяжело понять, что мы могли найти во всей этой умственной порнографии.

Оказалось, что у проститутки Ларисы за плечами высшее образование.

Уже лёжа рядом в постели и разглядывая потолок, они нашли для себя невероятно много тем. Никогда бы Альберт не предположил, что, вдруг, встретит настолько занятную собеседницу - в таком неожиданном месте и в таком неожиданном образе.

Теперь они виделись постоянно. Альберту неловко было и себе самому признаться, но каждой такой встречи он с нетерпением ожидал и мысленно готовился к ней. И если бы жизнь развела вдруг его с этой необыкновенной проституткой, то ему бы очень не хватало Ларисы. Очень бы не хватало.

Может, забавно, но накануне собственной свадьбы король бандитского Нальчика опять очутился здесь, у Ларисы дома.

Закончив обычное их занятие, Альберт курил, глядя, как клочья сигаретного дыма поднимаются под потолок.

– Лариса, - начал он то, что подготовил заранее.
– Хотел спросить тебя. Ты веришь в загробную жизнь? В Бога веришь?

– В Бога?..

– Думаю, что верю.
– Лариса устало посмотрела на Альберта. Скорее так: пассивно верю. Как бесы, про которых кто-то там из апостолов сказал: "Бесы веруют и трепещут". Но только я не трепещу. Почти не трепещу.

– А я всегда верил. Я всегда считал, что Бог есть, и что он сотворил людей, чтобы поиздеваться над ними. Мне казалось всегда, что Бог - это вроде как надзиратель в концлагере. Он вроде бы за порядком следит, а на самом деле - измывается над заключенными. Ему просто доставляет удовольствие видеть чьи-то мучения. И я всегда ненавидел Бога. Моя вера была - это мстить Богу и бороться с ним.

– Как можно бороться с Богом? И тем более мстить Богу?

– Можно. Если Бог хочет, чтобы люди любили Его и боялись, то самая большая мука для Него была бы, если бы все люди, точно зная, что Он существует, жили бы так, как будто бы Его нет.

– Но какой в этом смысл? Ведь победить Бога нельзя - Он бессмертен и вечен...

– Я тоже бессмертен. Вот в эту минуту - бессмертен. А завтра... какая разница, что будет завтра?

Лариса зевнула.

– Хочешь знать моё мнение? Детские рассуждения. Инфатилизм. И потом, это называется сатанизмом. Ничего нового ты не придумал.

Альберт не обиделся. Он никогда не обижался на Ларису, которая почти всегда в пыль разбивала его философские построения - она по крайней мере выслушала его.