Шрифт:
Альберт достал пистолет. Проверил обойму. Это был его любимый пистолет: с бриллиантовым курком - такое излишество стоило горцу не в одну тысячу американских долларов. Собравшись лишить кого-нибудь жизни, Альберт каждый раз доставал пистолет и любовно-доверительно поглаживал курок пальцем. Как и сейчас.
Допив кофе, он спрятал оружие во внутренний карман и вышел из-за стола.
Вчера ему донесли, что Валеру видят вечерами в ресторане "Магнолия", где тот нажирается и орёт, будтто ему теперь сам дьявол - родной дядька, и он завалит любого, кто будет ему, Валере, перечить.
Альберт направлялся туда. Самое время поставить точку.
Уже было совсем поздно, когда он добрался до места. Ресторан начинал выпускать последних клиентов, и те громко шумели и переговаривались, оказавшись на улице. В стороне тихо стояла милицейская машина, но Альберт хорошо знал, что патрульные милиционеры никогда не вмешаются в разборки деловой публики.
Он вошёл внутрь и увидел Валеру сразу же. Тот переливал в бокал сухое вино, внимательно рассматривая струйку мутно-прозрачной жидкости. Валера явно уже находился в предпоследней стадии. Последняя - это когда на полу. Рядом со своим крёстным батькой сидели ещё двое армянских хлопцев - из карабахской бригады. Они тоже были порядком ужраты, но не до такой степени, как их лидер.
Увидев Альберта, Валера поставил бутылку на стол. Окинул его пристальным, мутным взглядом.
– Чё те надо?!
– крикнул Валера.
– Чё пришел?! А?!
Альберт не ответил. Он запустил руку в карман и молча достал оттуда пистолет. Валера вытаращился на дуло. Его друзья оторопели.
– Чё ты..?
Валера принялся шарить в кармане, но дрожащие пальцы слушались плохо.
Вскинув пистолет и прицелившись, Альберт разрядил обойму...
Оба Валериных друга сидели неподвижно - как памятники. Альберт опустил дуло. Оглядел их. Потом повернулся и, покачивая стволом, вышел из ресторана ровными, уверенными шагами.
Глава 32.
Таня подошла к церкви и дёрнула ручку. Заперто. Это понятно: уже слишком поздно. Она посмотрела вверх - на купол и крест посреди сверкающего звёздного неба. Медленно перекрестилась.
Потом присела на ступеньки.
"Завтра, - сказала себе Таня.
– Всё произойдёт завтра." Она задрала голову и смотрела вверх. Купол, звёзды и крест. Всё это было величественным и неподвижным. Всё дышало вечностью и тишиной.
Таня хотела молиться, но мысли её разбегались в разные стороны. Сказать Богу нужно было так много, но в то же время и нечего было говорить.
Она поднялась со ступенек, встала на колени.
– Господи, - тихо сказала Таня, - прости меня, грешную... Прости грехи мои, прости мне за всё, где я поступила неправильно... Прости мне, Господи...
Наконец, подошло самое страшное место молитвы. Таня должна была выговорить это. Знала, что должна.
– ...Господи, - произнесла она, - если... если я... если я умру завтра, то прости мне грехи мои... прости мне грехи мои и прими душу мою...
Она встала с колен, перекрестилась. Опять подняла глаза. Крест посреди неба как будто стал больше, внушительнее, а звёзды в ночной темноте зажглись нереальным, неземным светом. Всё это было похоже на сон. Фантастический, сказочный сон.
Таня спустилась вниз по ступенькам. Перешла улицу. Здесь сидела русская старушка-нищенка. Она держала в руке иконку - Пресвятая Дева с Богомладенцем на руках. Таня достала кошелёк, вытащила несколько купюр и подала их старушке.
– Молитесь за упокой рабы Божией Татианы, - сказала она негромко.
Старушка перекрестилась.
– Помолитесь?
– строго глядя на неё, спросила Таня.
– Да, дочка, помолюсь.
– Но только... не молитесь сегодня. Помолитесь завтра. Завтра вечером. Хорошо? Завтра вечером помолитесь.
– Хорошо, дочка...
Старушка приподняла голову и внимательно, с интересом, посмотрела на Таню. Та не стала задерживаться. Развернулась и быстро ушла.
Глава 33.
– А ты в Бога веришь?
Альберт лежал с Олей в постели. Он заехал к ней сразу же после ресторана - там, где закончил свою короткую и весёлую жизнь Валера Саркисян. "Спишь?" - спросил Альберт. Нет, Оля не спала. Ей не до сна было сейчас. И Альберт прошёл внутрь. Дома были родители Оли. Они уже легли спать и сейчас откровенно перепугались такому визиту. Родителям Оли Альберт, как жених, не нравился, но они приучили себя к мысли, что их взрослая лочь всё равно сделает так, как она сама хочет - и по другому она никогда не сделает.