... До бабулиного дома Толик добрался без приключений. Теперь найти ее дом он мог бы и с закрытыми глазами.

На этот раз бабуля вновь удивила, встретив его в каком-то строгом элегантном наряде, словно собираясь на деловую встречу.

– Я это... Я только...
– начал было Толик, но бабуля, называть которую "бабулей" в ее новом наряде было просто неловко, указала ему на диван, куда он и сел, заскрипев десятком старых пружин.

– Я хотел сказать вам "спасибо", - заговорил Толик, - Вы мне пятьсот рублей в карман положили, я отдам, честное слово...

– Пятьсот рублей?
– удивилась старуха, - Не знаю, это, наверное, Кирилл еще забыл...

– Да что вы!
– воскликнул Толик, - Когда в этом Кирилл ходил, и деньги-то другие были!

Старуха призадумалась, подозрительно глядя на Толика и вдруг тихо, как всегда, рассмеялась.

– Да, странная история, странная... Не зря я тебе говорила... Э, ладно... Главное, запомни: если судьба повернулась к тебе лицом - ты лицо-то не отворачивай. А то судьба - барышня обидчивая, она внимания требует и обхождения...

Старуха, видимо, настроилась на долгий разговор. Она даже присела на краешек немедленно скрипнувшего стула...

В этот момент в дверь громко постучали.

– Ну, вот...
– вздохнула бабуля, - Притащил ты ко мне лихо... Ты, главное, не бойся, но и в пекло не лезь....

– А чего мне бояться?
– дрогнувшим голосом спросил Толик и, на всякий случай, портфель засунул за диван.

Едва старуха открыла дверь, как в нее протиснулось огромное туловище в черном, которое немедленно отодвинуло старуху к стене, освобождая путь не менее значительным туловищам в спортивном.

Все туловища венчались коротко стрижеными головами.

Толик узнал из. Это были те самые ребята, что искали его у Василича и на вокзале в Мытищах. Теперь они недоуменно таращились на Толика, словно увидели тут, в Пирогово, индейца в боевой раскраске.

– Это еще что за лабух?
– сипло спросил один из них.

– Этого я не знаю...
– пожал плечами другой, - Ты, вообще, кто такой будешь?

– А вам кто нужен?
– подала голос из угла старуха.

Ее проигнорировали, продолжая глазеть на Толика. Взгляды не сулили ничего хорошего.

– А ну, дай сюда мобилу, - угрожающе сказал первый.

Толик, повинуясь, словно кролик удаву, протянул телефон.

– Она?
– спросил первый у второго.

– На вид - она, - с сомнением ответил второй, - Эй, Череп, глянь...

Черепом оказался неопределенного возраста долговязый прыщавый тип с неопрятной копной рыжих волос.

"Классика жанра", - промелькнула в мозгу у Толика.

Долговязый включил мобильник и набрал что-то на своей, огромной и потертой трубке. Толиков мобильник зазвонил.

– Так и я могу, - усмехнулся бритоголовый.

Череп ухмыльнулся и отдал телефон бритоголовому. Все внимание было теперь обращено на Толика.

– Ну, дружище, теперь рассказывай, какого ты с телефоном Коляна тусуешься, и где он сам, вообще?

Час от часу не легче! Теперь еще и Колян! Да Толик уже и сам был готов найти этого Сережу-Коляна и иже с ними, чтобы посчитаться за расшатанные нервы! Поэтому он в отчаянии и даже возмущенно воскликнул:

– Не знаю я никакого Коляна! Я вообще нашел этот телефон два дня назад...

Почему-то эту информацию братки восприняли с пониманием. Они молча переглянулись, и в глазах у них читалось: "Ну, что я тебе говорил?".

Однако тот, что стоял рядом с перепуганной (как казалось) старухой, зло крикнул:

– Ну, да нашел! Он специально нас за нос водил! Сто пудов - это он на Коляна работает...

– Что на это скажешь?
– мягко, с интонациями справедливого судьи, что готов выслушать все доводы сторон, спросил первый бритоголовый.

– Никого ни за что я не водил, - запротестовал было Толик, но второй браток предложил:

– А чо здесь болтать, давай его в машину: поедем, в другом месте побазарим.

На это у братков возражений, видимо, не было и Толика, крепко схватив за шиворот, под причитания бабули потащили к двери.

Но достичь дверей Толику не довелось. Что-то громко хлопнуло, в глазах сверкнуло, и наступила темнота. Толику показалось даже, что у него лопнули глазные яблоки. Темнота оказалась наполненной самыми разнообразными звуками: это были крики - испуганные, отчаянные, придушенные, наполненные болью и угрожающие, это были звуки борьбы, ударов, бьющегося стекла...