Квартира безмолвствовала. Игорь проскрипел паркетом коридора, поставил у вешалки чемоданы и, прежде чем отпереть комнату, включил свет и пошел к туалету. И в тот же миг сзади раздались быстрые шаги. Игорь обернулся и увидел мужчину, который вышел из его -- сомнений не могло быть!
– - комнаты и, хлопнув входной дверью, скрылся на лестнице. Мелькнула догадка: Ирина сдала на лето комнату или разместила в ней приезжих родственников...

– - Эй!
– - стараясь ступать неслышно, выскочил на площадку Игорь.
– - Вы кто?..

Мужчина, не удостоив его ответом и даже не подняв головы, в чечеточном ритме сбежал на пятый этаж.

– - Стой!
– - перегнулся через перила Игорь.

Мужчина, выкривляя ноги, уже прыгал через ступеньки. Темно-синий костюм с галстуком, складной зонтик в руке. Лет тридцати пяти... Вор? Не похоже...

С заколотившимся в горле сердцем Игорь вернулся в квартиру и осторожно толкнул дверь в свою комнату.

На разобранном диване спала у стенки Ирина. Ее выходное васильковое платье было брошено на спинку стула. Туфли на высоких каблуках обессиленно развалились на коврике. Тускло блестели подковки. Ирина спала на животе, и было видно, что она без рубашки.

Главное -- не волноваться, успокаивал себя Фирсов, Спокойно, спокойно.

Он внес в комнату чемоданы и шумно поставил их у окна.

Ирина зашевелилась и оторвала от подушки голову:

– - Ты?..
– - На сонном лице мелькнул испуг.
– - Откуда?..

– - Оттуда, -- спокойно сказал Игорь, со значением оглядывая стул с платьем, туфли у дивана и сам диван со второй, измятой подушкой.
– - Только что приехал...

Ирина неохотно села на постели и натянула одеяло до подбородка. Лицо ее стало безразличным. Она молчала.

– - Ну, как съездил?
– - спросила наконец.

– - Нормально, -- сказал Игорь и опустился на стул, Ему стало казаться, что все это происходит не с ним. Нет, с ним, но только он видит себя со стороны. Он странно отчетливо видел себя сидящим за столом в новых расклешенных джинсах, вельветовых туфлях и рубашке с газетными оттисками. Вот, оказывается, как это случается.
– - Ну а как ты тут?

– - Я?..
– - Она тряхнула головой, откидывая со лба волосы, и в ее глазах мелькнула надежда: знает или нет?
– - Как видишь. Сколько времени?

– - Шесть.
– - Игорь поднялся и не спеша пошел к двери.
– - Без пяти шесть.

Ирина исподлобья смотрела ему вслед. Кто-то спозаранку копошился в кладовке. Игорь зашел в туалет. Спустил воду, постоял, дожидаясь пока перестанет сипеть бачок, и вышел. Погасил свет. Зашел в ванную. Ополоснул лицо. Вытерся чужим полотенцем. Вернулся в комнату.

Ирина торопливо натягивала через голову платье. Мелькнула белая полоска трусиков, платье легло, и Ирина, застегнув на боку молнию, выжидающе глянула на Игоря.

– - Ну, здравствуй...

– - Здравствуй, -- равнодушно рек Игорь. Ирина с растерянной ухмылкой смотрела на мужа. -- Загорел... Похудел.
– - Она подошла к нему и положила руку на плечо. Игорь с ненавистью посмотрел ей в лицо и с силой оттолкнул от себя. Ирина отлетела на диван, вскользь тюкнув головой стенку.

Какое-то время она лежала зажмурившись, пережидая боль. Фирсов, стиснув зубы, вытряхивал из ящиков секретера бумаги.

– - Ну ладно, -- безразличным голосом сказала Ирка и открыла глаза.
– - Ладно...

Игорь нашел свидетельство о браке, разорвал его на четыре части и бросил на стол. Снял с пальца обручальное кольцо и положил сверху.

– - Прощай!

Ирина не ответила. Совсем чужой человек смотрел на Игоря; совсем.

Она уткнулась лицом в подушку и замерла.

Игорь вышел.

Когда он через несколько дней приехал на Петроградскую, то обнаружил комнату в полном порядке: стол был чист, диван собран, пол подметен, а секретер, из которого он в тихом гневе метал бумаги, прибран и закрыт. Вещи из чемоданов -- за некоторым изъятием -- были аккуратно разложены по полкам шкафа или висели на плечиках. Исчезли, правда, новые постельные принадлежности и хрустально-фарфоровая дребедень, которой принято одаривать молодоженов со словами: "Любовь вам да совет!", но этот безобидный для себя убыток Игорь заметил много позднее. Комната была чиста и скучна как гостиничный номер. Игорь походил по ней, надеясь обнаружить записку или конверт с письмом, но желто-соломенные плоскости мебели, где могло бы лежать последнее послание бывшей жены, светились унылой пустотой. Игорь прилег на диван, не снимая ботинок, но тут же поднялся -- ему показалось, что от обивки пахнет Ириниными духами "Быть может". Пересел в кресло. Но и там пахло какой-то парфюмерией.

Он отворил оба окна, закурил и вновь прошелся по комнате. Ветер лениво заигрывал со шторами. Игорь подошел к настенному зеркалу. Хмурое осунувшееся лицо, потемневший ворот рубашки, тоска в глазах -- дело дрянь. Такие физиономии бывают, наверное, у висельников за пять минут до петли. Открыл столешницу секретера, посидел, трогая авторучки в бронзовой карандашнице. Глянул на листок бумаги с планами на лето, но не читалось. Порвал, бросил на пол -- какие теперь планы... Сунул окурок в пепельницу, примял. Забыть! Надо забыть ее начисто! И радоваться, что это случилось сейчас, а не позднее. Забыть. Забыться... Встать, встряхнуться, собрать чистое белье и -- в баню. В баню на Большую Пушкарскую! Напариться, намыться до скрипа кожи, послушать словоохотливых мужиков в раздевалке, когда они уже сидят на лавках с запотевшими зеркалами и потягивают из бутылок пиво, постричься, побриться в тамошней парикмахерской, а потом взять водки и отправиться в "Пушкарь", где тяжелые, сужающиеся кверху глиняные кружки, и где гуляют сейчас студенты в стройотрядовских робах, залепленных надписями и значками. В баню!..