Он развернул Принца, собираясь вернуться назад на дорогу.

Вы обязаны помочь ей. Она не может меня видеть.

Принц напрягся, бродя в напряжении и панике кругами. Стараясь вернуть контроль, Чад осматривался в темноте. И снова зловоние соленого гниения наполнило его ноздри. Крик раздался в его ушах. С испуганным ржанием его лошадь встала на дыбы.

Он соскользнул назад, упал, перелетая над задней частью Принца. Казалось, он падал вечность, а потом его спина ударилась о землю. Удар потряс его, его кости затрещали.

Его сердце билось так, словно желало пробить его грудную клетку. Он поднялся на ноги и схватил уздечку.

— Спокойно, Принц. Все в порядке, мальчик.

Он поставил ногу в стремя. Когда он попытался запрыгнуть, то толчок в грудь столкнул его. Он попробовал снова, но еще один удар свалил его. Он ударился о землю, приступ боли от удара прошел по его спине и плечам.

Задыхаясь, в синяках, он сел и потер свою ноющую руку. Он потянулся здоровой рукой, схватил свисающее стремя и с его помощью поднялся на ноги. В вихрях тумана перед ним снова показалось ее лицо, ее пустой взгляд обвинял его, что было даже страшнее из-за полнейшего отсутствия выражения лица. Как будто его уже судили, осудили и приговорили.

Он с трудом раскрыл дрожащие губы.

— Скажите мне, что Вы хотите, чтобы я сделал?

Вместо ответа крутящаяся темнота поглотила его, забирая все мысли, все надежды. Сильнейшее давление наполнило его грудь. Боль и холод стали невыносимыми. Он открыл свой рот, вдыхая воздух, но ничего не вышло. Он умирал. Желал умереть. Молил о конце.

— Вы можете понять, что такое пытка?

Он открыл глаза и увидел, что стоит на коленях, прижав руки к голове. Боль отступила, превратилась в тупую пульсацию внутри него. Он опустил руки по бокам и поднялся на ноги.

— Ради Бога, вот значит, что такое умирать?

Маленький утонувший призрак парил в нескольких футах от него, окруженный массой жутких лиц, каждое из которых говорило о жестокой смерти в воде.

Для некоторых. Для меня. И для нее тоже.

— Тогда кем бы она не была, она тоже умерла? — он показал на лица, кружившие в тумане. — Она среди них?

Нет. Ее душа умирает.

— Я не понимаю. Пожалуйста…

Иди.

Повернувшись, она исчезла в завихрениях тумана. Другие призраки смотрели на него, обвиняя, он схватил поводья и поставил ногу в стремя. Как прежде, ударная сила не дала ему забраться в седло.

Пешком он последовал за маленьким призраком и его толпой неприятных приятелей через незнакомые окрестности. Он боролся с потребностью отступить, когда духи пересекали его путь, пока изможденные пальцы тянулись из темноты, чтобы тронуть его совесть. Когда шепот раздался у нее в ушах: Все мертвы…убиты ради груза.

Куда они его вели? В болото, на утес? Ослепленный ночью и туманом и своими волнующими страхами, он не мог узнать этого. У него не было выбора, но одно для него было сделать труднее всего в жизни: подчиниться чужой воле.

Появились прямоугольные очертания маленькой часовни, сероватые в темноте. Небольшой лес средних могильных камней, то тут, то там покрытых мхом, скопились в одной части церковного двора. Чад подошел к отверстию в окружающей стене, где раньше были ворота и, ведя Принца за собой, ступил во двор.

— Что это за место?

Единственным ответом был шелест ветра в вереске. У него не было понятия, где он находился, как далеко от дороги, или в каком направлении она лежала. У него почти не было выбора на остаток ночи, он провел Принца к крыльцу и привязал поводья к перилам.

— Ты будешь в безопасности на святой земле, я так думаю, и я не уйду далеко. — Он коснулся ладонью носа лошади. Потом, чувствуя себя так, словно он единственный обитатель безжизненного мира, покинутый, по иронии, духами, которые привели его сюда, Чад потянул тяжелую дубовую дверь.

Где-то между домом тети Луизы и деревней Софи поняла, что плутает в море тумана, ее чувство направления исчезло без следа. Она остановилась, когда туман окружил ее. Острые камешки впивались в ее тапочки, заставили ее сильно пожалеть, что она поторопилась и не одела ботинки. Она неподвижно стояла и молилась о том, чтобы мельком заметить дорогу. Звон колокольчика на буйке. Что-нибудь, что могло ей помочь понять ее местоположение.

Не было ничего. Не видно не зги. Никаких звуков, кроме далекого гудка и шума моря, который был оглушен туманом и, казалось, шел ниоткуда. Она плохо знала эту область, но за прошедшую неделю она многое узнала о существующих опасностях. Шаг не в том направлении мог привести ее на утес, в навоз болота или так глубоко в торфяники, что она никогда в жизни не найдет дороги назад.

Ночь касалась клейким воздухом ее кожи. Она не могла стоять тут на этом месте, не двигаясь, до утра. Она коснулась земли тапочкой. Она казалась твердой и надежной, как и должна была быть дорога. Вероятно, если она осторожно пройдет…