— Обрыдло все, Серега! — сказал Игорь, проваливаясь в мягкие объятия гигантского кресла, стоящего в эркере. — Рубим, рубим эту капусту, тошнит уже. Напиться, что ли, как в старые добрые времена, до полной отключки. Может, тогда тоска отпустит. Есть здесь спиртное?

— Сейчас посмотрю. — Я прошелся по периметру комнаты и в застекленном шкафчике обнаружил искомое. — Тебе чего?

— Водка там есть?

— Нет, — сказал я, внимательно осмотрев содержимое. — Тут сплошь благородные напитки. Виски, ром, коньяк?

— Тащи коньяк!

Я прихватил бутылку «Хеннесси», стаканчики, вазочку с орешками и утонул в соседнем кресле. Мы выпили грамм по пятьдесят, закусили.

— Блин, у тебя даже орехи с выпендрежем — кешью! — возмутился Горыныч, рассматривая содержимое вазочки. — Нет чтобы простого арахиса насыпать!

— Можно подумать, что это я кешью на закусь положил, — обиделся я. — Комплектованием баров профессионал занимается. Я к новоселью специально такого нанял!

— Тогда понятно, почему в баре водки нет… — грустно кивнул Горыныч. — Невместно нам, пинжакам… Налей еще!

Мы выпили еще. А потом Горыныч поразил меня тем, что достал из кармана кожаный чехольчик, а из него — трубку «Данхилл». Я чуть из кресла не выпал! Гарик вообще никогда не курил, а тут сразу трубку! Да еще и стоимостью в несколько тысяч баксов.

— А ты, Серега, не знал, что я курить начал? — удивился Гарик, видя мою реакцию.

— Нет, да и когда ты успел? — мы не виделись пару недель, пока я был занят хлопотами по обустройству жилья.

— Когда-когда… дурное дело — нехитрое! — усмехнулся Горыныч. — Я решил, что курить трубку — это круто. Накупил разных аксессуаров — всяких щеточек, скребочков и ершиков. Трубок штук пять завел. Табаков разных целый чемодан.

В комнату ввалился растрепанный Суворов и с порога радостно заорал:

— Серега! Ну ты и деятель! Ты в курсе, что у тебя в каждой комнате бар? Я в ванную на первом этаже забежал руки помыть… — При этих словах мы с Гариком синхронно хмыкнули — знаем мы, какие части тела моют после общения с противоположным полом. Но Миша, нисколько не смутившись, продолжил: — Помыл, решил полотенце поискать — а то на крючке уж больно маленькое. Открываю шкафчик — там бутылки стоят, стаканчики, подсветка, и даже музычка заиграла.

— Бар в сортире — это уже извращение! — с удовольствием сказал Горыныч, едва сдерживая смех.

— Да ладно, не наезжай на Серегу, — заступился за меня Суворов. — Он, наверное, при разговоре со своим дизайнером болтнул что-нибудь, и вот результат!

— Ну, ты, блин, даешь, Серега! Таким снобом заделался! — продолжил обличать Горыныч. — Что у тебя в холле за порнография висит?

— Это не порнография, а эксклюзивные эротические календари фирмы «Пирелли»! — возмутился я. — Их, между прочим, всего по пять тысяч штук печатают и адресно рассылают VIP-персонам! И лучшие фотографы мира снимают для него лучших моделей!

— Вот я и говорю — сноб и нувориш! — не унимался Гарик.

— А я, между прочим, спонсорством занимаюсь! — попытался оправдаться я.

— Знаю я твое спонсорство — успокаиваешь совесть подачками в детский дом! И сколько ты им денег даешь?

— Перестал я им деньги давать. Воруют! Везу в основном одежду, книги, сладости и игрушки для самых маленьких. А ты на какие добрые дела тратишься?

— Недавно оплатил операцию по разделению сиамских близнецов. В Канаду пришлось мальчиков везти. А потом купил этой семье трехкомнатную квартиру и машину.

— Пропьют! — убежденно сказал Мишка. — Когда на людей деньги с неба падают, они пускаются во все тяжкие. Вот посмотрите на нас — какой херней мы занимаемся!

— А что вы предлагаете? — окончательно разозлившись дурацким наездом, заорал я. — Какие у вас идеи, кроме универсальной: напиться-забыться?

— Надо сделать что-нибудь глобальное, — глубокомысленно изрек Гарик. — Не пользовать историю как продажную девку, а попытаться внести изменения!

— А надо ли? — попытался я охладить пыл друга. — Ну вот грохнули мы Ленина? И что? Да ничего! В нашей реальности ничегошеньки не изменилось! Ведь доказали уже: любой наш поступок вносит определенные изменения в реальность, но если по возвращении изменения не видны, значит, это другая реальность, другой мир, а тот, с изменениями, стал параллельным. Следовательно, можно отправляться в любой век, в любой год, убивать хоть Чингисхана, хоть Гитлера, хоть Сталина, даже своих предков (прости меня, Господи!). И по возвращении убедиться в том, что в прошлом нашего мира ничего не произошло.

— Да, что там говорить, — посмурнел Гарик. — Если даже простое пересечение «окна» уже ответвляет новую реальность, а посмотреть, во что выльется наше вмешательство в историю, мы не можем!

— Да, жаль, — вздохнул разом утративший веселость Мишка. — Наливай!

Мы снова выпили. В это время на лестнице раздался шум и в комнату ввалилось несколько гостей. Празднование новоселья шло полным ходом. Наш разговор пришлось прервать.