Осознав наконец свое бедственное положение, тогдашний император — Георгий Первый попытался восстановить утраченный паритет. Все силы государства были брошены на создание промышленной базы. Несколько лет продолжалось грандиозное строительство, напоминающее первые пятилетки нашего мира. Но вскоре в казне кончились деньги. Иностранные банки, под нажимом своих правительств, отказали в кредитах. Помещики и крестьяне взвинтили цены на продовольствие до заоблачных высот. Миллионы рабочих на гигантских стройках голодали. Начались восстания. Георгий силой стал наводить порядок. Но когда император приступил к конфискациям хлеба, солдаты, почти все из бывших крестьян, отказались выполнять приказы командиров. Да и многие офицеры владели поместьями и тоже страдали от конфискаций. Вскоре всеобщее возмущение достигло апогея. Георгий отрекся от престола и со всей своей семьей, включая великих князей, выехал в Германию.

К власти в России пришло правительство из самых состоятельных людей. В основном земельных магнатов. Но первоначально осознанное сопротивление властям уже переросло в хорошо описанный Пушкиным русский бунт — бессмысленный и свирепый. В стране на несколько лет воцарилась анархия. Этим не преминули воспользоваться внешние и внутренние враги. От России отделились Польша, Белоруссия, Украина, Кавказ. Объявили о своем суверенитете территории казачьих войск на Дону и Кубани. Турки высадили десант в Крыму и заняли полуостров без боя. В следующие десять лет боевые действия постепенно прекратились. Итог гражданской войны был убийственным — Российская империя перестала существовать. Страна развалилась на десятки больших и малых государств.

До девяностых годов двадцатого века на огромном пространстве бывшей великой державы стояло относительное спокойствие. Потихоньку восстанавливалась промышленность, но основным оставалось сельское хозяйство. О прошлом напоминали только многочисленные кладбища да циклопические развалины гигантских строек. Но в 1991 году из-за мелкого конфликта Московии и купеческой республики Нижнего Новгорода вспыхнула новая война. Вскоре в нее втянулись еще несколько государств. Так как технический уровень противников был уже довольно высок, то сражения достигли немалого размаха. Некоторые армии даже использовали танки и авиацию. Особенно много боевой техники было у Республики Средней Волги (купеческой республики Нижнего Новгорода), самой промышленно развитой страны. Вскоре новгородцы присоединили к себе большие территории, отбитые у соседей. Особенно сильно досталось Московии. В 1993 году из-за военных поражений в Москве вспыхнуло восстание. По словам Шевчука, уличные бои проходили очень ожесточенно. Людские потери были огромными. Мирное население в панике бежало. Довольно крупный город почти полностью опустел. Сама Московия раскололась на несколько новых карликовых государств.

Вот в такой обстановке и проходила жизнь нашего нового товарища. Вполне естественно, что Андрей не горел желанием вернуться в родной мир.

— И чем ты занимался посреди этого кошмара? — спросил ошарашенный такой историей Горыныч.

— В восемьдесят девятом призвался на срочную службу. Наш полк стоял на границе с Серпуховской республикой. И вот, когда до дембеля оставалось полгода, началась эта заваруха. Мою часть кинули на затыкание прорыва новгородской танковой дивизии. Конечно, с вашей точки зрения их танки выглядели смешными — похожие на английские «Виккерсы», времен вашей Первой мировой. Но нам хватило и этого. Мой полк раскатали, как дерьмо по асфальту. В моей роте уцелели только шестнадцать человек. Потом мы неделю пробивались к своим. — Андрюша судорожно вздохнул, видно, воспоминания давались ему тяжело. — После переформирования я провоевал еще год. Под конец даже командовал взводом. А затем была массированная бомбежка, меня тяжело ранило, несколько месяцев я провалялся в госпитале. Как не загнулся — сам не знаю. Ведь у нас даже пенициллин не изобрели. После выписки получил неделю отпуска. Но не успел я отдохнуть и пару дней, как в Москве вспыхнуло восстание и начались уличные бои. Мне эти дела были в принципе по барабану — кровавой каши я нахлебался на фронте. Поэтому я с больной матерью укрылся в подвале, чтобы переждать беспорядки. А на следующее утро в подвале появился человек в камуфляжном бронекомбинезоне и шлеме с прибором ночного видения, в руках он держал «Жигули» — крупнокалиберную снайперскую винтовку. Это был новгородский десантник. Хрен знает, что мне помогло, но я, с трудом ковыляющий полукалека, сумел ухайдакать этого здоровенного молодца. В наследство я получил его великолепное оружие и снаряжение, что очень способствовало успеху моей дальнейшей деятельности. Ведь ничего похожего по техническому уровню на мое оборудование в городе не было. По окончании войны я стал охотником на службе правительства Москвы.

— И на кого ты охотился? — спросил я.

— На людей! После войны расцвела уличная преступность. Полиция объявляла награду за голову какого-нибудь бандита, а я ловил или убивал. Смотря что было для меня безопасней. Хотя за живых давали больше, я не жадничал. Вот на эти вознаграждения я жил сам и кормил мать. Последней моей акцией стала нейтрализация некоего Полковника — главаря самой опасной банды. Я готовился к этому делу две недели, и мой план сработал. Та человеческая голова, про которую ты, Сергей, упомянул вчера вечером и была головой Полковника. За этот трофей я должен был получить огромный куш и свалить за границу. Как я уже говорил, моя мать недавно умерла, и на родине меня больше ничего не держало.

— Да, Андрюха, хватил ты лиха! — сказал я, разливая по рюмкам коньяк. — Выпьем за упокой души твоей матушки.

Мы, не чокаясь, выпили. Молча посидели несколько минут. Я тихо дурел от услышанного. Уж на что наша с друзьями эпопея была фантастичной, но и она блекла перед невероятной повестью Андрея.

— Ладно, Андрюха, будем считать, что собеседование ты прошел успешно и принят в ряды доблестных диверсантов времени, — сказал Гарик. — Вечерком поедем на нашу основную базу, перейдем в прошлое, встретимся с остальными участниками нашего проекта, тогда и обсудим, что тебе поручить, учитывая твой немалый боевой опыт. Согласен?

— Согласен! — ответил Андрей. Мы с Горынычем пожали ему руку. — Так над чем конкретно вы работаете сейчас?

— Путем сохранения легитимной власти младшего сына Ивана Грозного, прозванного за жестокость Васильевичем, мы предотвратили наступление Смутного времени.

— Это кого же? Федора Иоанновича, что ли? — Андрей оказался довольно неплохо подкован в истории своей страны.

— Круче, гораздо круче! — хмыкнул Гарик. — Дмитрия Иоанновича! Которого якобы убили в Угличе! И который оказался первым в цепочке так называемых Лжедмитриев!

Андрей удивленно покачал головой.

Внезапно запиликал мой мобильник. В динамике раздался взволнованный голос Мишки:

— Серега, мы только что вернулись из очередного облета. Перед самой посадкой я увидел на горизонте какой-то летающий объект. Маша успела достать бинокль и посмотреть на это чудо. Так вот, она утверждает — там был самолет. К сожалению, Мария не разбирается в марках и типах аппаратов. Она даже не может сказать: боевой он был или гражданский. Но вроде бы самолет реактивный. Эх, если бы я сам успел глянуть в бинокль…