Шрифт:
– Бедный человек!
Она, должно быть, причинила вам ужасную боль.
– Верно, она ранила меня во многих смыслах.
– Но этого и следует ожидать, - сказала она как ни в чем не бывало. Farengate
– Как может женщина не любить человека, настолько неотразимого?
– Я не знаю,- сказал я скромно.
– Но я думаю, что она не должна этого делать, ибо она поймала меня легкой улыбкой, а затем скрылась без единого слова.
Как роса в бледном свете утреннего солнца.
– Как сон после пробуждения,- добавила с улыбкой Денна.
– Как сказочная дева, ускользающая меж деревьев.
Мгновение Денна молчала.
– Она, должно быть, была действительно чудесной, раз захватила тебя так всецело, - сказала она, глядя на меня серьезными глазами.
– Она была вне всякого сравнения.
– О, да брось!
– она развеселилась.
– Все мы знаем, что ночью все женщины одного роста! Она грубо рассмеялась и понимающе ткнула меня под ребра локтем.
– Не правда,- сказал я с твёрдым убеждением.
– Нууу, - протянула она.
– Наверное, я должна поверить тебе на слово.
– Она взглянула на меня.
– Возможно, со временем ты сможешь меня убедить.
Я посмотрел в её тёмно-коричневые глаза.
– На это и есть моя надежда.
Денна улыбнулась, и сердце ёкнуло в моей груди.
– Сохраняй ее.
– Она скользнула рукой в изгиб моей и пошла рядом со мной.
– Ибо что у нас есть, кроме надежды?
Глава 67
Я ПОТРАТИЛ ЗНАЧИТЕЛЬНУЮ ЧАСТЬ следующих двух дней под опекой Стейпса, чтобы гарантировать, что я знаю надлежащий этикет для официального обеда.
Я уже был знаком с большой ее частью из моего раннего детства, но я был рад их проверить.
Обычаи отличаются от места к месту из года в год, и даже небольшие оплошности могут привести к большому смущению.
Так Стейпс, проводя ужин только для нас двоих, сообщил мне около десятка небольших, но важных ошибок, которые я сделал.
Выставлять грязную посуду считалось оскорбительным, к примеру.
Однако было вполне приемлемо облизать нож до чистоты.
На самом деле, если вы не хотели пачкать свои салфетки, было единственным приличным поступком, сделать это.
И было неправильно есть вместе с куском хлеба.
Какая-то часть всегда должна была оставаться на тарелке, желательно больше, чем корка.
То же самое можно сказать и о молоке: последний глоток должен всегда оставаться в стакане.
На следующий день Стейпс провёл еще один ужин и я сделал еще больше ошибок.
Говоря о пище, она была не грубой, но деревенской.
То же самое было верно о букета вина.
И, видимо, маленький мягкий сыр, которым я был обслужен, обладал коркой.
Корку любой цивилизованный человек признает, как несъедобную и предназначенную на выброс.
Я был варваром, что съел всё это.
Её вкус был тоже очень приятным.
Тем не менее, я принял к сведению этот факт и напомнил себе, чтобы выбрасывать половину совершенно хорошего сыра, если он был передо мной.
Но это цена цивилизованности.
Я прибыл на банкет, одетый в специальный костюм только для этого случая.
Цвета шли мне - лиственно зелёный и чёрный.
Было слишком много парчи, на мой вкус, но сегодня я сделал неохотную дань моде, поскольку мне нужно было сидеть слева от Мелуан Лаклесс.
Стейпс провёл шесть официальных обедов для меня за последние три дня, и я чувствовал, что готов ко всему.
Когда я прибыл в банкетный зал, меня ожидала трудная часть вечера, где нужно было симулировать интерес к пище.
Но в то время, когда я, возможно, было подготовлен для еды, я не был готов к тому, чтобы представить себя Мелуан Лаклесс.
К счастью, благодаря моим тренировкам, я смог произвести ритуальные движения, улыбнуться и предложить свою руку.
Она вежливо кивнула, и мы вместе прошли к столу.
Здесь были высокие канделябры с десятками свечей.
Гравированные серебряные кувшины наполнены горячей водой для мытья рук и холодной водой для питья.
Старые вазы со сложными цветочными композициями освежали воздух.