Агентурные разработки и многочисленные засады у коллекторов ничего не дали. Тогда наше тупое руководство предложило совсем уж дохлый номер: «Пусть по ночам по окраинам микрорайона патрулируют дежурные группы и высматривают, где кто палит костры, а всех костёрщиков — проверять, не кабели ли они выжигают…» Это ж надо было до подобной фигни додуматься!.. Словно те воры — ну полные дауны, жгущие кабели едва ли не там же, где их и украли, да ещё — на следующий день после кражи!.. Принцип: «Не можешь раскрыть преступление головой — раскрывай ногами!» (т. е. компенсируй отсутствие интересных идей и разработок суетней и рукомаханием) — ни к чему толковому в угрозыске не приводит, конечный эффект близок к нулю, зато расход сил и времени при подобном стиле работы — колоссальный!.. Но делать нечего, приказы начальства надо исполнять вне зависимости от того, согласен ли с ними и вообще… вменяемо ли само начальство…

Каждый вечер после наступления сумерек на окраинные улочки и в лесопосадки стали выходить группы из 3–4 человек, оперов и участковых, и гулять им приходилось чуть ли не до самого утра, да ещё в любую погоду… Ходить в те группы никому не хотелось, все понимали — пустышку тянем, домой бы сейчас — хлебнуть миску горячего борща, и — на боковую, в постельку… А вместо этого — шатайся по лесопосадкам, ядри их мать… Менты — народ подневольный, и дисциплина в наших рядах хоть как-то ещё, но — соблюдается… Конечно, были свои маленькие хитрости, — обычно не до восьми утра группы крейсировали, как это предписывалось, а до 4–5 часов, а потом шли в РОВД отсыпаться, в отчётах же позднее указывалось «правильное» время…

Так продолжалось с неделю, причём почти каждый день где-нибудь уворовывали кабель всё большими и большими отрезками… А потом случилось невероятное: дебилизм наших отцов-командиров натолкнулся на ещё больший дебилизм похитителей, и они попались в наши руки точь в точь тем же способом, который предписали наши начальнички под беззвучный смешок подчинённых… Короче, в одну из ночей, а точнее — в полпятого утра очередная тройка (два опера и «участок») топали по кустам лесопосадки, устало переругиваясь в адрес руководства и ёжась от утренней свежести. У каждого из группы это ночное рейдирование по счёту было пятым или шестым, никто не верил в его разумность, давно б слиняли — квакнуть двести и покемарить, да участковый казался операм уж слишком молчаливым и скользким, — «Не стукачёк ли от внутренней безопасности?.. Чего доброго, ещё настучит, что мы от службы отлыниваем!..», — только поэтому до столь позднего времени и рейдировали… Но всё равно, было уж твёрдо решено: до той берёзы дотопаем — и финиш, конец патрулированию!.. И оставалось до этой берёзы уж шагов пять, когда заметили опера в сторонке комстрячащих костёр пацанов… Что палят да зачем — господи, какая разница, — дети же!.. Все мы в детстве этим переболели, неуёмная тяга к спичкам присуща пацанам, некоторые и квартиры ухитрялись спалить дотла… Слегка настораживало время для разводки костра — раннее утро… Ну да мало ли, может — ребята на ночной рыбалке отметились, и теперь решили погреться… В общем, операм те ребятишки были до одного места, ну то есть они, возможно, на всякий случай их и проверили бы, всё равно ходить, так почему бы и не прощупать пацанву, а заодно и рыбёшку слегка конфисковать, на тараньку… Но ведь далековато же сидели, пока доберёшься, да ещё через мокрые от росы кусты — туфли запачкаешь и брюки замочишь… Да ну их!.. Так подумали опера, а что подумал «участок» — сказать было трудно, ввиду постоянной пасмурности его физиономии, но вдруг он предложил: «Пошли, проверим их… Что-то они мне не нравятся!..» Опера за его спиной ехидно переглянулись. Они не были педофилами и, в отличие от участкового, вовсе не полагали, что дети обязательно должны им нравиться. Но сказать об этом вслух — значит подставиться, окажись «участок» дятлом — отстучит морзянкой во все концы, как два оперских обалдуя пытались отговорить его от доблестного исполнения ментовского долга, а кому нужны лишние неприятности по службе?.. Хрен с ним, с брюками, и их не жалко, чтоб только наглядно показать участковому, какое же он чмо полнейшее, потому и двинулись опера без споров и ворчаний вслед за своим Сусаниным в самую гущу кустов…

И каково же было оперское изумление, когда при внезапном появлении у разведённого ребятишками костра они обнаружили там бухты приготовленного для сожжения телефонного кабеля!.. Пятеро ребятишек в возрасте от 12 до 16 лет оказались теми самыми неуловимыми похитителями кабелей, в поисках которых районный угрозыск сбился с ног!..

Удача было большой, но не полной, потому как не успели из пацанвы выдавить первые «сознанки» и сунуть отличившимся операм благодарности от начальства за добросовестное несение службы (как-то само собою получилось, что хмурый участковый в победный рапорт вообще не попал, и среди виновников одержанной над преступностью виктории — не числился), как на моей «земле» был похищен ещё один кабель… потом — ещё… Стало ясно, что изловленные подростки были не единственными, кто занимался в микрорайоне умыканием кабелей…

Но фортуна уж окончательно переметнулось на нашу сторону, — буквально через пару дней поймали мы и остальных воришек…На этот раз случилось по-другому… Некоторые из участков телефонной сети (в основном имею в виду сети коммерческих компаний) снабжены сигнализацией, реагирующей на их повреждение (а похищение кусков кабеля и является одним из видов такого повреждения). На каждый такой сигнал выезжает бригада ремонтников, — ни о какой оперативности речь не идёт (не та зарплата, чтобы шустрить!), — пока чай выпьют, пока в туалет сходят, а там ещё выяснится, что и не брились сегодня — приходится бриться… В общем. шансов поймать воров на месте похищения кабеля у таких ремонтных бригад ничуть не больше, чем у любой из наших бабусь — дожить до роста крошечной пенсии до крыш нью-йоркских небоскрёбов!..

Но всякое в жизни случается, верно?.. И в один прекрасный день в 15.02 сработала сигнализация о повреждении кабеля в коллекторе под виадуком, в 17.14 машина с тремя ремонтниками (напившимися чая, сходившими в туалет и гладко выбритыми) двинулась к виадуку и в 17.35 прибыла туда. ничего не подозревающие ремонтники спустились в коллектор — и… обнаружили там парнишку лет 17-ти, рубившего топором телефонный кабель. Его сгубила жадность: в этот день он и его подельники — малолетки вырубили ни много ни мало, а аж 1700 метров телефонного кабеля, и теперь он увлечённо нарубал его кусками по 100–150 метров для удобства дальнейшей транспортировки… Сами понимаете, ни за пару минут, ни даже за пару часов такое дело не закончишь, вот он и довозился до появления взрослых дядек с железяками!.. Шанс отбиться и убежать у него был, окажись ремонтники непонятливыми, или чуток замешкайся они перед решительно настроенным парнем с топором в руках. Но, во-первых, не был он решительным, наоборот — трусил во всех случаях, когда численный перевес был не на его стороне… И, второе, дядьки те ведь пришли не с голыми руками, а с ломиками, и были плечисты и тяжеловесны. Ну и ещё, — хоть зарплата и не понуждала их к особой торопливости, но всё ж слегка обозлёны они были на похитителей кабеля, вынуждающих их каждый раз срываться с места, ехать чёрт знает куда и что-то делать… В общем, схватили они молодца за руки, сперва немножко отдубасили для разминки, а потом сволокли в милицию.

Нахалом воришка оказался ещё тем! Взяли его на месте преступления, с топором в руках, с грязными от работы с кабелем руками, ему бы молчать в тряпочку или каяться до слёз, он же начал клятвенно уверять, что не причём — де, просто какие-то мальчишки портили кабель, тут он подошёл случайно, отогнал их, только наклонился посмотреть, нельзя ли как-нибудь отремонтировать, а тут ремонтники его неожиданно и застукали… Во наглая морда!..

Быстренько узнали через Инспекцию по делам несовершеннолетних, что этот парень и те пятеро мальчишек, которых ранее задержали у костра, входят в одну и ту же подростковую ватагу. Свезли в РОВД остальных её участников (всего их оказалось 15-ть), и начали «колоть» на предмет массовой кражи кабелей в нашем микрорайоне за последние месяц-полтора. Понятно, никто не хотел сознаваться… Малолетки на допросах вообще ведут себя своеобразно. До какого-то предела — упорствуют, корчат из себя героев — подпольщиков, любимые присказки таких: «Ничего не скажу — хоть на кусочки меня режьте!», «За кого вы меня принимаете?!. Я друзей не сдаю!», «А я папе расскажу про всё, что вы со мною сейчас делаете, фашисты проклятые!», и всё такое… Но взрослой осмотрительности, понимания жизненных реалий, умения считаться с фактами и реагировать на изменение ситуации — ни малейших, потому опутать их, окрутить, околпачить и заполучить от них требуемый результат никакого труда не составляет, просто дело это требует времени и ловкости…

Все «ватажники» поначалу стояли твёрдо: ничего не знаем, ничего не делали, а те кабели, которые нашли вместе с нашими товарищами у костра, там и до них лежали, кто их принёс — неизвестно!.. Ладно… Посадили всех в «обезьянник», а одного я спустя некоторое время выдернул из камеры к себе в кабинет и начал беседовать. О том, о сём, о школьных делишках и последних новостях в музыке, спорте и кино, тема разговора значения не имела, главное — чтоб оставшиеся в камере товарищи видели, что он вызван на допрос, и провёл в моём кабинете много времени. Потом я вернул его в камеру, но уже не в ту, где он сидел раньше со своим кагалом, а в другую, и вызвал следующего по списку. Начал расспрашивать, на этот раз — предметно, по поводу одной из краж, он — отнекивается, тут-то я и выкинул козырь: «Как это — «не делали этого»?.. А вот приятель твой, Сашка Михайличенко, только что рассказал, что именно вы такого-то числа в таком-то коллекторе поработали!», «Как, он такое сказал?!. Вот сволочь… Ну ладно, гад… Да, мы это сделали, точнее — он один этим и занимался, а я и ещё двое пацанов — только присутствовали…», «Верю!.. У тебя — лицо честного парня, не мог ты быть вором… Распишись в протоколе о том, что с твоих слов записано верно… А теперь вот что… Кража та ведь была не одна, правда?.. Наверняка были ещё кражонки… Расскажи о них, и тогда твоё теперешнее поведение я смогу переквалифицировать как «чистосердечное содействие органам дознания и следствия»!.. Ну?!.» А куда ему деться, «герою-подпольщику», это в общей компашке он — смел и дерзок, да и то — над слабыми поиздеваться и склямзить то, что плохо лежит, а настоящей твёрдости и стойкости в испытаниях откуда у него взяться?.. Не хочет он в тюрьму (ты уж намекнул, что решётка ему светит гарантированно, хотя чухня это, по данной статье ему как несовершеннолетнему не светит ровным счётом ничего серьёзного), хочется увильнуть от неё, и — за чей же счёт это сделать?.. Да разумеется — за счёт того самого Михайличенко, который (если верить моим словам) раскололся насчёт первой кражи… «Ещё про одну кражу знаю, её тоже Сашка совершил, мы же только присутствовали…» Отлично!.. Вписываю и её в протокол, даю ему расписаться, больше ничего из него не выдавливаю (хорошего — понемножку!), отправляю в камеру (но — не в те, где сидят его товарищи и Михайличенко), снова дёргаю к себе Сашку: «Ты вот недавно уверял, что не при делах, а вот закадычный дружбан твой, Витька Вострецов, только что дал наколку на совершённые тобою в его присутствии кражи там-то и там-то… Смотри в протокол, — его подпись!.. Что скажешь?..», «Что гад он первостепенный, вот что скажу!.. Да он же сам верховодил, и меня заставлял участвовать!.. А ещё в прошлый вторник он, Серёжка Маслов и Колька Мигайло залезли на…», — и пошло, поехало… Две кражи дал один, и ещё две — другой. Вызываю к себе остальных: «Вот, ваши друзья чистосердечно сознались в четырёх кражах, скоро мы отпустим их домой… Колитесь на остальное, а не то отправлю в СИЗО, и будете куковать там до самого Нового года!1..» Они все и покололись!.. Лопухи…