Тем временем наша мирная беседа продолжалась. Я, выслушав Ромины монологи, задал какие-то незначительные вопросы, и при этом, слегка придерживая его за рукав, — легонько толкал, незаметно для окружающих, в безлюдный закуток между коммерческими киосками. Моя рука не касалась его спортивной сумки, но он, всё время тревожно косясь на мои цепкие пальцы, пытался отодвинуть сумку подальше, до последнего надеясь, что не зацеплю я её взглядом, что — пронесёт… Эх, наивная головушка, ну как же мне содержанием этой сумки не заинтересоваться, если сам ты своими маневрами меня на неё так активно и выводишь?!..

Но — всему своё время. Гурманы питаются неторопливо, оттого и смакуют блюда втрое интенсивнее обычных обжор… Нет, я его ещё немного помучу ожиданием, пусть подёргается, так — полезнее… От того, загляну ли я сейчас в его поганую сумку или побрезгую, — целиком и полностью зависит, получит ли он спустя самое короткое время в суде за «хранение и сбыт» год-полтора или же — не получит, обойдётся на этот раз… А что означает тюрьма для него, туберкулёзного, истощённого и безденежного?.. Три — четыре месяца загнивания, а потом — финиш. Скопытится куда раньше, чем на свободе…

И лихорадочно блестят его глаза, свято надеется он, что подарю ему ещё один глоток жизни!..

А — с каких делов?.. Никто и ничто он мне, мелкая наркоманская сошка, таких — мириады кругом, если каждого жалеть и прощать — лучше уж попом в церкви трудиться, а не опером уголовки…

Главное, если б ещё не с совещания я наяривал, на котором звучало это самое: «…даёшь изъятия!», — тогда, может, махнул бы сейчас рукой на содержание спортивной сумки, да и побежал бы в бар, на радостную свиданку с пивом…

Но — нужна, позарез нужна мне лишняя галочка в искомом показателе… А для этого я должен в сумку ту заглянуть, а затем, обнаружив в ней наркоту, и пригласив понятыми кого-либо из прохожих, начать оформление протокола…

Однако не спешил я, не хватался за сумку обеими руками с возгласом: «А кстати, что это там у тебя?!» Торопиться — не надо, перед десертом разумнее отведать и первые, и вторые блюда, в порядке очередности…

И самое первое, что я сейчас прямо-таки обязан сделать — это Шершавого слегка поколотить… Для его же пользы, заметьте!.. Наркоман всегда чем-либо да виновен перед законом и обществом, он и сам это понимает, оттого и мучается в душе, бедняжка, тяготится комплексом неполноценности… А как избит ментом (пусть и без видимой причины) — так словно тяжкий груз с себя сбросил, облегчился перед людьми и совестью, искупил ведомый только ему одному грех собственной кровью, так сказать…

Так что когда нарик избиваем операми — это как если б священник в церкви ему же все грехи отпустил… Вот почему при первой же возможности опера старательно бьют наркоманов руками и ногами (но — без видимых следов, разумеется!)… Жаловаться эта публика никуда не пойдёт, — пуганы законом, да и рыльце у каждого в пушку, зато жульничать и подличать станут меньше, по принципу: «Если менты так бьют ни за что, то как же они станут зверствовать, когда появится и весомая причина?!» И если в будущем судьба начнёт подталкивать наркомана к совершению какого-либо серьёзного преступления, то, возможно, именно воспоминание о выбитом некогда зубе или сломанном ребре сдержит иного от гопстопа или мокрухи…

Ну и потом, для дела полезно чтобы наркоманы нас, ментов, боялись и уважали за всё то плохое, что мы им в состоянии сделать… Тогда — куда маловероятней возможность того, что ворвавшиеся на притон опера наткнутся на ожесточённое (а то и — вооружённое!) сопротивление, или же — что одловленному урками оперку где-либо в тёмном переулке воткнут в спину перо…

Да и вообще… Когда начальство достаёт до печёнок, и чешутся кулаки о кого-нибудь старательно отдубасить, то кого же и не попинать маленько, как эту гнилозубо — подловатую наркоманскую сволочь?!.

…Но без какого-либо ощутимого повода квасить кулаком по гляделкам пусть и торчащего на игле, но тем не менее — вполне живого человека, и (что куда более важней с юридической точки зрения) полноправного гражданина, — лично мне кажется как бы неудобным, что ли… Надо же соблюдать хоть видимость приличий!.. Вот и ищешь какую-то пусть и крошечную, но — зацепочку, оправдывающую последующий мордобой…

Любимейший мой приём — при очередной встрече где-либо на улице говоришь тому или иному нарколыжнику: «Так, чтоб завтра во столько-то был в РОВД, потолковать надо…»

Естественно, он клянется — божится, что будет как штык, но почти наверняка — не явится. Ну не о чем ему толковать с опером — врединой, ничего хорошего подобная беседа ему не сулит, так чего на неё торопиться?.. Небось, в душе ещё и злорадствует над дураком — старлеем: жди меня, простофиля, а я от тебя укачу, как колобок — от старика со старухой…

Но в простофилях как раз ему ходить… И не ждал я его вовсе в райотделе назавтра, очень мне надо… Если б случайно припёрся он — пришлось бы полчаса калякать ни о чём, зато в случае его отсутствия я получаю железный повод для недовольства. Пройдёт день, или неделя, или месяц, но рано или поздно он обязательно повстречается мне на моей «территории», деться ему некуда… Тогда и спрошу ласково: «Чего ж ты тогда не явился, презерватив вонючий?! Два часа тебя попусту ждал, кучу важных дел отложил!..» Ну и, понятно, уже не слушаю его жалобные оправдания, а с чувством праведной мести месю его кулаком под ребро, или ногой — по яишне…