– То, что тут происходит со мной, вовсе не забавно…

– Но я ненавижу этот город по особым причинам. Здесь в сорок восьмом году злодеи мятежники убили моего отца. Отец – он был бригадным генералом – тогда уже не служил. Он проезжал через Вильяорренду в Мадрид по вызову правительства, и на него напали с полдюжины негодяев… Здесь несколько династий мятежников. Асеро, Кабальюко, Пелосмалос – в общем, можно было бы заселить целую тюрьму, как сказал кто-то, очень хорошо разбиравшийся в здешней обстановке.

– Я думаю, что два полка, да еще с кавалерией, явились сюда не потому, что им приятно прогуливаться по здешним милым рощицам?

– Само собой разумеется. Мы пришли сюда, чтобы прочесать всю эту местность. Здесь припрятано много оружия. Правительство не решается сместить муниципалитет – для этого оно предварительно должно послать на места, где происходят беспорядки, по нескольку рот. Во всем районе мятежники никому не дают покоя; поскольку в двух соседних провинциях они уже бесчинствуют и, кроме того, Орбахосский муниципальный округ успел отличиться во всех междоусобных войнах,- приходится опасаться, что здешние молодцы выйдут на дорогу и станут грабить, кого придется.

– Что же, предосторожность никогда не помешает. Но я думаю, что, пока эти люди не погибнут и не возродятся обновленными, пока самые камни не станут другими, в Орбахосе мира не будет.

– Я тоже так думаю,- сказал офицер, зажигая сигарету.- Ты ведь видишь, что мятежников здесь на руках носят. Где те, что опустошали эту местность в тысяча восемьсот сорок восьмом году и в другие времена? Для всех нашлись местечки в городской таможне, в налоговом управлении, взимающем плату за въезд в город, в муниципалитете, на почте; из них вербуются альгвасилы, причетники, судебные исполнители. Некоторые стали грозными каспками, они хозяйничают на выборах, пользуются влиянием в Мадриде, распределяют выгодные должности. Жутко.

– Скажи, а нельзя ожидать, что мятежники на этих днях совершат какое-либо преступление? Если это случится, вы бы сравняли город с землей, а я бы вам с удовольствием помог.

– Если бы дело зависело от меня!.. Но они тут обязательно возьмутся за свое,- сказал Пинсон,- потому что мятежи в двух соседних провинциях растут, как сорная трава… И, между нами, дорогой Рей, я думаю, что здесь будет нелегко. Многие смеются, говорят, будто не может быть новой гражданской войны, подобной той, что была недавно. Они не знают этих мест, не знают Орбахо-сы и ее жителей. А я утверждаю, что дело, которое сейчас начинается, вовсе не шуточное, что нам снова придется вести жестокие, кровавые бои и они будут продолжаться, сколько богу будет угодно… А ты как думаешь?

– Друг, я в Мадриде смеялся над всеми, кто говорил, будто возможна новая продолжительная и жестокая гражданская война, вроде Семилетней; но сейчас, когда я пожил здесь…

– Да, нужно самому прогуляться по этим очаровательным местам, взглянуть поближе на местных жителей и услышать от них хоть одно словечко, чтобы узнать, на какую ногу они хромают.

– Вот именно… Я не могу объяснить, на чем основано мое убеждение, но, находясь здесь, я вижу все иначе, и теперь мне кажется, что, может быть, действительно придется вести долгие и жестокие войны…

– Совершенно верно.

– Но сейчас меня занимает не столько война в широком смысле, сколько частная, которую мне приходится здесь вести,- я объявил ее не так давно.

– Ты, кажется, говорил, что живешь в доме тетки? Как ее величают?

– Донья Перфекта Рей де Полентинос.

– А, я слышал это имя. Это превосходная особа, единственная, о которой «чесночники», насколько я знаю, не отзываются плохо. Когда я был здесь прошлый раз, все восхваляли ее доброту, ее милосердие, всяческие ее достоинства.

– Да, моя тетя очень добра и любезна,- пробормотал Рей.

Он на мгновение задумался.

– Ну, теперь Я вспомнил!..- внезапно вскрикнул Пинсон.- Теперь у меня начинают концы с концами сходиться!.. Мне в Мадриде говорили, что ты женишься на своей двоюродной сестре. Все ясно. Это и есть прелестная, обаятельная Росарио?

– Пинсон, давай поговорим по душам.

– Я вижу, ты встретил здесь какую-то преграду.

– Дело значительно серьезнее. Тут идет ужасная борьба. Нужны могущественные, предприимчивые, энергичные друзья, с большим опытом в трудных предприятиях, мужественные п хитроумные.

– Слушай, это кажется даже серьезнее, чем дуэль.

– Намного серьезнее. Подраться с мужчиной на дуэли не трудно. Но как драться с женщинами, с невидимыми врагами, действующими в тени?

– Я весь обратился в слух.

Подполковник Пинсон, вытянувшись, лежал на кровати. Пепе Рей пододвинул стул и, опершись локтем о край постели и подперев голову рукой, начал свой доклад, объяснение, изложение плана или что-то в этом роде. Говорил он очень долго. Пинсон слушал с глубоким вниманием, не прерывая рассказчика, и только изредка задавал отдельные мелкие вопросы, просил сообщить еще какие-нибудь подробности или разъяснить что-либо непонятное. Когда Рей закончил, лицо Пинсона было серьезно и мрачно. Он устало потянулся, как человек, не спавший три ночи подряд, и, наконец, сказал: