Шрифт:
СОНЕТ, В КОТОРОМ СОДЕРЖИТСЯ СУЖДЕНИЕ О РОЗЕ И СОЗДАНИЯХ, ЕЙ ПОДОБНЫХ
Богиня-роза, ты, что названа цветов благоуханною царицей, пред кем заря алеет ученицей и снежная бледнеет белизна! Искусством человека рождена, ты платишь за труды ему сторицей… И все ж, о роза, колыбель с гробницей ты сочетать в себе осуждена. В гордыне мнишь ты, пышно расцветая, что смерть твоей не тронет красоты… Но миг — и ты, увядшая, больная, являешь миру бренности черты… Нам жизнью праздной ложь надея;д внушая, нас мудрой смертью поучаешь ты. СОНЕТ, КОТОРЫЙ УТЕШАЕТ РЕВНИВЦА, ДОКАЗЫВАЯ НЕИЗБЕЖНОСТЬ ЛЮБОВНОГО НЕПОСТОЯНСТВА
Любовь приходит, унося покой,— с бессонницей, горячкой и томленьем, растет с тревогами и подозреньем, питается слезами и мольбой. Потом она ведет неравный бой с уловками, обманом, охлажденьем, потом даст ревность волю оскорбленьям, и жар любви угаснет сам собой. Любви закономерность такова. Угаснувшие чувства не воспрянут. И мнить меня неверной — есть ли прок? Ведь скорбь твоя, поверь мне, не права, и вовсе ты любовью не обманут, а просто срок любви уже истек. СОНЕТ, В КОТОРОМ ПОЭТЕССА ОПРОВЕРГАЕТ ВОСХВАЛЕНИЯ, РАСТОЧАЕМЫЕ ЕЕ ПОРТРЕТУ ПРИСТРАСТНОЙ ЛЕСТЬЮ
Портрет мой не хвали — он не похож: Здесь чванного искусства ухищренья И красок хитроумное сплетенье Глазам внушают вкрадчивую ложь. Не льсти мне, лесть, ведь все равно ты лжешь: Неумолимо времени теченье, Непобедимы старость и забвенье, От них, как ни надейся, не уйдешь. И твоему усердью я не рада: Ты — слабый ветер в мертвых парусах, От рока ненадежная ограда, Блуждающее в немощных мечтах Желание. И беспристрастье взгляда Здесь обнаружит призрак, тленье, прах. ДЕСИМЫ, В КОТОРЫХ БЛАГОРОДНЫЕ УСИЛИЯ РАЗУМА ПРОТИВОБОРСТВУЮТ ТИРАНИЧЕСКОМУ ИГУ СТРАСТИ
Скажи, Амур, мальчишка злой, моим упорством побежденный, зачем, гордыней упоенный, ты возмущаешь мой покой? Я знаю, ты своей стрелой пронзишь любое сердце разом, столь метким наделен ты глазом,— но есть ли толк в твоей стрельбе, коль, сердце подчинив себе, в живых ты оставляешь разум? Ты власти сказочной достиг, и велики твои владенья, но все же камень преткновенья мой разум пред тобой воздвиг, и пусть ты в сердце мне проник, пусть я люблю тебе в угоду, насилуя свою природу,— не вечно будет длиться плен — я вырвусь из тюремных стен и возвращу себе свободу. Моя душа разделена на две враждующие части; одна, увы, — рабыня страсти, другая — разуму верна. И не потерпит ни одна, чтоб верх взяла над ней другая,— нет распре ни конца, ни края… Но им — нн той и ни другой — не выиграть смертельный бой: обеих ждет погибель злая. С Любовью шутим мы, доколе мы близко не знакомы с ней… Но коль она в душе моей, то с нею справиться легко ли? И все ж, Любовь, ты, в ореоле своих бесчисленных побед, меня не завоюешь, нет. Душа не пленена тобою,— лишь замок ты взяла без боя, владельца же простыл и след. Войска, овеянные славой, мой разум кликнет, и с тобой на бранном поле сердца — в бой он вступит, долгий и кровавый. Напрасно в ярости неправой меня стремишься, злой божок, ты у своих увидеть ног. Я крикну и на смертном ложе, что ты убил меня, но все же ты победить меня не смог. ИТАЛИЯ
ДЖОРДАНО БРУНО
* * *
Любви своей неся высокий стяг, Я то в ознобе, то горю от страсти, Воплю, безгласен, от такой напасти, Дрожу в огне, смеюсь от передряг. Я слезы лью, но пламень не иссяк. Я жив, я мертв, я у страстей во власти. Над морем слез пожары скалят пасти, Вулкан и Тейя — кто мне худший враг? Но я в самом себе люблю другого: Кремня он крепче, я — летучий пух. Он рвётся ввысь, а мой порыв потух. Зову его — в ответ хотя бы слово. Бегу за ним — его же нет как нет. Чем я упорней, тем слабее след. * * *
Даруя высшей истины прозренье И отверзая темь алмазных врат, Любовь прокралась в душу через взгляд — Пришла, царит, и тяжко с ней боренье. В ней прошлое находит повторенье, В ее раю неистовствует ад. Она сражает сердце наугад, И жжет ее бессрочное горенье. Но все ж, толпа, как истинного блага Взыскуй ее и голос мой услышь: Прозрей и зри, пред нею глаз не пряча — Любовь не побирушка-бедолага, И не она, а ты ее бежишь, Бесчувственна, упряма и незряча! ТОММАЗО КАМПАНЕЛЛА
О СЕБЕ
Свободный и влекущий груз оков, Затерянный в толпе и одинокий,— Ввысь из низин стремлюсь. Мой ум высокий Меня вздымает к полюсу веков. Поверженных сзываю, поборов Печаль души, хоть этот мир жестокий Меня гнетет. Лечу! Настали сроки Взорлить над сонмом скал и бугорков! В стремительных бореньях бытия Вновь добродетель обретаю я, Исполнен благородного страданья. Любви я на челе ношу печать, В свой час вкушу я сладости молчать В стране безмолвного всепониманья! БЕССМЕРТНАЯ ДУША
Впитала сколько книг посредством взора Ничтожная! Не все ль, что создал свет, Мной прочтено? Но насыщенья нет: Поститься стану я еще не скоро! Прочла я Аристарха, Митродора,— Но голодна я, вечный книгоед: Держала я с премудрыми совет, Мой вечный голод — знанию опора. Я — образ бесконечного Отца, Держателя всех сущих; им живится Одним — влюбленный разум мудреца. Авторитет — рука чужая, мнится, Сорит — стрела; познает до конца Его лишь тот, кто с Ним отождествится.