Шрифт:
* * *
И целомудрие, и твердость воли, И нежный голос, плавный, как поток, Весны созданье, царственный цветок, Сама Учтивость, Искренность… Что боле, Какой еще желать на свете доли! Все дал, Принцесса, Вам всевидец-бог. Рабом желаний Ваших и тревог Я быть хочу, не ведая неволи. Вы женственность свою, о Госпожа, Ни разу не утратили, держа Свой жезл нелегкий тонкими перстами. Я с чистым сердцем Вам хвалу пою: Как благодать, люблю печаль свою, В награду мне ниспосланную Вами. * * *
Зачем, скажи, в чужих краях скитаться, Здоровье тратить, деньги и года? Все то, что ищешь, можно без труда В Голландии сыскать, коль постараться. Ты по-испански ловок изъясняться, Английский знаешь… Но была ль нужда С чужбины привозить жену, когда Так много дев в Голландии томятся? Твоих сограждан искушает весть, Что всюду, где ты был, голландцы есть, Развязна речь твоя, в ней сто обличий, Тридцатилетний лицедей-мудрец… Останемся же дома наконец, Чтоб свой закон блюсти и свой обычай. ДИРК РАФАЭЛИСОН КАМПXЁЙЗЕН
* * *
Днесь преисподней миру быть, Днесь огненному пиру быть, Убиту командиру быть, Солдату злу и сиру быть, Песку от крови сыру быть, В моленьях тщетных клиру быть — И лишь назавтра миру быть. ЖАЛОБА НА ТЩЕТУ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ПОЗНАНИЙ
Нам сумму знаний хочется постигнуть! Увы! В самих себя никак не вникнуть. В пучинах ищем мы и на вершинах, А ближнее — подчас недостижимо. Во всей природе разобраться разом Пытается, презрев себя, наш разум. Вперед и ввысь стремятся человеки — До сердца не дойдет черед вовеки. Мы внемлем, зрим, мнем, нюхаем, вкушаем, Читаем, пишем, голову ломаем — Познанья всеобъемлющего ради. Но все равно со смертью мы не сладим. В последний миг на ум приходит всем Вопрос один-единственный: зачем? В неведенье, ничтожном и премногом, Любой из нас предстанет перед богом. СУЕТА СУЕТ
1
Мир! как ты летуч! Беглое виденье! Словно зыбких туч Видоизмененье! Как туман морской! Как беседы с эхом! Счастье сменится тоской, Слезы — смехом. Есть в покое страх — и лютый, В наслаждении — покой; И мгновенья и минуты Одержимы суетой! 2
Вот цветет цветок И пчелу дурманит, Но его росток Вскорости завянет. Вот лиса в лесу Носится беспечно; Но затравят и лису Бессердечно. Нам отсчитанное счастье Быстротечно, как свеча: Угасает в одночасье Все, что вспыхнет сгоряча. 3
Вот земная власть. Как она державна! Суждено ей пасть Низко и бесславно. Тот, кто был велик, Станет жалким нищим; Усыпальницы владык — Пепелищем. Те, кто шли путем дерзаний Ради счастья всех вокруг, Ожидают приказаний От своих недавних слуг! 4
Ах! Душа глупа — Не хитра, вернее. И стоит толпа Злобная над нею. Сердце хочет мук И высокой боли. Мне на раны враг и друг Сыплют соли: «Если неблагополучъе — Твой священный идеал, Получай венец колючий О котором ты мечтал!» 5
Я брожу сейчас Брошен и оставлен, Но на этот раз От забот избавлен! Не принадлежит Мне ничто на свете; Пусть другой посторожит Клады эти. Суету сует отринув И томление земли, Я господних паладинов Вижу, веруя, вдали. 6
Боже! Моего Зренья врачеватель! Мира торжество Ты явил, Создатель! В вихрях суеты И всемирной фальши Показал, Спаситель, ты, Как жить дальше. Слышу ангельские хоры! Вижу горний свет в раю! Но увы! потупя взоры, Вижу родину мою. ЯКОБ РЕВИЙ
САМСОН ПОБЕЖДАЕТ ЛЬВА
И в день седьмой Самсон сказал своей жене: Я вижу, что открыть загадку должно мне, Хотя упреками и плачем непрестанным Ты вред несешь себе и всем филистимлянам. Я жалобам твоим внимать уже устал: «Ядущий стал ядом, и сладок сильный стал». Вблизи Фимнафы лев, чудовищный и дикий. Уже давно блуждал, и вред чинил великий, Живущих иль губя, иль ужасом гоня — Но довелось ему наткнуться на меня. Возрыкал грозно он окровавленной пастью — Но безоружен я в ту пору был, к несчастью. Мне истребить Господь велел сию чуму — Я льва узрел — и вот противостал ему. Тогда взъярился лев, познав мою отвагу, Тогда постиг, что я не уступлю ни шагу, Победа — он считал — за ним наверняка, Он распаленно стал хлестать хвостом бока, Он поднял голову — надменно, горделиво,— Натужился хребет, восстала дыбом грива. Порой бывает так: несильный древодел Согнул тяжелый прут, однако не сумел Скрепить его концы — и тотчас прут упругий Со свистом прочь летит, презревши все потуги. Так точно взвился лев, себе же на беду Признавши плоть мою за добрую еду. Я шуйцей плащ ему, летящему, подставил, Десницу я вознес, я свой удар направил Промеж его ушей, и лев, силен, свиреп, Стал на мгновенье глух, а купно с этим — слеп. Никак не чаявший приветствия такого, Он снова поднялся, и он возрыкал снова, Не столь, как прежде, нагл, не столь, как прежде, яр: Не много сил ему оставил мой удар. Он прыгнуть вновь хотел, воспомня свой обычай, Но тотчас же моей содеялся добычей: Я на него упал, чтоб он воспрять не мог, Всей тяжестью своей я вмял его в песок, Я был безмерно рад подобной схватке доброй! Трещал его хребет, хрустя, ломались ребра, Я знаю, был в тот час со мной Господень дух! Я льва убил! Порой так юноша-пастух, Когда его нутро тяжелый голод гложет, Козленка разорвать двумя руками может. Немного дней прошло, — я, шедши налегке, Нашел пчелиный рой во львином костяке, Я соты преломил, разъяв костяк блестящий, И ел чудесный мед, — а что бывает слаще? Теперь, ты видишь, я загадку разгадал: «Ядущий стал ядом, и сладок сильный стал». ЯН ЯНСОН СТАРТЕР
СОЛДАТСКИЕ ЛЮБОВНЫЕ И ПЬЯНСТВЕННЫЕ ПЕСНИ
ИСПАНЦЫ
Беса ме, беса, моя плутовка! Поберегись красотка моя! Смелее в бой! Экипировка Готова — от шомпола до ружья. В поход, в поход супротив мужичья! Фортуна вновь показала зад… Хоть гранде вино — горька судьбина, Но лос эспаньолес от страсти горят! ИТАЛЬЯНЦЫ
О белла донна, моя дорожетта! Нет на свете равной тебе ни одной! Что вижу я? Ты еще одета? Займись-ка, прелесть, любовью со мной! Нужно развлечься перед войной! Бене винетто мы тоже не прочь! Соблюдем для приличий итальянский обычай Призовем поселянок в эту славную ночь!