– А вы неплохо держитесь в седле, юноша, – одобрительно глядя на Веточкина, заметил князь, когда они оба в очередной раз перешли с рыси на шаг.

– У моих родителей имение под Полтавой, – отвечал Петя. И продолжил не без гордости: – Я провожу там почти каждое лето и регулярно езжу верхом.

– Что же подались в университет, а не в кавалерийское училище?

– В имении большая библиотека… – протянул Веточкин и почувствовал, как начинает краснеть.

Хорунжий звонко рассмеялся и, хлопнув себя по висевшей на боку шашке, откинулся в седле назад:

– Ну вы и фрукт, Веточкин…

И тут же, пригнувшись к холке и дав лошади шпоры, прикрикнул другим, резким тоном:

– Ходу! Ходу!

Петя сноровисто припустил следом.

С Радзивиллом они познакомились на гауптвахте в Ляояне. Всю ночь, раскрыв рот, Петя слушал рассказы хорунжего о войне, службе, жизни и нравах на русском Дальнем Востоке. Радзивилл оказался рассказчиком замечательным и человеком бывалым. Веточкин тоже скромно поведал князю свою историю, в том числе и связанную со лже-Хлебниковым.

– А вы авантюрист, батенька, – сделал свой собственный вывод из услышанного от Пети князь.

Воображение же Веточкина между тем рисовало героический поединок князя Радзивилла с тигром, которого в итоге подстрелил бравый хорунжий. Правда, Петя ничего не слышал о тиграх в Маньчжурии. Вот в Уссурийком крае, в амурской тайге – там да, пожалуйста. Спросить же о тигре у самого Радзивилла Петя постеснялся. Непонятным осталось для Веточкина, за что же посадили князя под арест. Разве вступить в поединок с лютым хищником не подвиг? Ну да ладно, излишнее любопытство надо в себе укрощать… Время до рассвета пролетело тогда для Пети совершенно незаметно. Чего нельзя было сказать об утомленном долгой поездкой и сопутствующими ей приключениями журналисте. Цибулевич-Панченко ворочался на своих нарах, проклинал все на свете, начиная со злосчастных японцев и заканчивая этим «вонючим клоповником», в котором они вынуждены коротать ночь. На простодушное замечание Пети, что клопов он лично здесь не наблюдает, Семен Семенович пробурчал нечто похожее на «надоели вы мне со своими разговорами» и повернулся к стене. Наутро совершенно разбитый журналист прощался с Веточкиным.

– А знаете, кто такой «тигр»? – ехидно прищурившись, проговорил напоследок Цибулевич.

– То есть как это «кто такой»? – опешил Петя.

Журналист объяснил юноше, что «тигр» – это один из участников весьма жестокой игры. Немало диких развлечений бытовало на отдаленной окраине империи, и это было одно из них. Суть игры сводилась к тому, что человек, назначенный по жребию или уговору «тигром», разувался и в одних носках должен был бесшумно выбраться из темной комнаты, откуда предварительно выносилась вся мебель. Остальные участники брали в руки револьверы. По команде «тигр идет» на шорох открывалась стрельба. Правда, стрелять разрешалось только «тигру» под ноги.

– Такого «тигра» и подстрелил ваш героический хорунжий.

– Вот это да… – только и смог пробормотать Петя.

– Приходили уже сегодня утром за Радзивилла сослуживцы хлопотать. Один на палочку опирается, по всему видать – «тигр»! Бойчее всех дежурного упрашивал князя отпустить… Эх, окраина! Удачи вам. Честь имею!

Пехотный полк, в который Веточкин явился наконец для прохождения службы, соседствовал с 3-м Верхнеудинским забайкальским казачьим. И буквально через несколько дней Петя встретил в своем расположении Радзивилла. Хорунжий приветствовал Веточкина как старого знакомого. Они разговорились. Петя посетовал, что спешил вот на войну, но в итоге пока не получил никакого назначения и вынужден околачиваться при штабе, а точнее при штабной канцелярии, чем несказанно огорчен. Радзивилл поразмышлял с минуту и, отведя Петю в сторонку, сообщил ему по секрету, что вызвался доставить донесение от командования Маньчжурской армией в осажденный Порт-Артур. Для сопровождения ему нужен еще один доброволец.

– Вы авантюрист? – с полувопросительной-полуутвердительной интонацией совершенно по-свойски толкнул локтем Петю в бок хорунжий.

– Да! – не раздумывая, тут же выпалил вольноопределяющийся Веточкин.

Все вопросы с командованием относительно так стремительно выпавшего на долю Пети задания были решены князем в течение получаса. Тем же вечером, снарядившись у казаков в дорогу, на монгольских лошадках они выехали в Инкоу…

После очередной скачки снова перешли на шаг. Петя порылся в сухарной сумке, притороченной к седлу, и вытащил пригоршню ржаных сухарей. Неспешно похрустел ими, откупорил баклагу и сделал несколько глотков нагревшейся на полуденном солнце воды. Лениво огляделся по сторонам. И тут прямо у него на глазах на соседний холм выехали несколько всадников.

– А это кто? – окликнул Веточкин Радзивилла.

Князь быстро повернулся в седле и поднес к глазам бинокль. Через несколько секунд процедил сквозь зубы:

– Японские драгуны. Са-алют!

– Япо-онские драгуны?! – Петю так насмешило это словосочетание, что он просто расплылся в улыбке. Надо признать, улыбке совершенно дурацкой. – И бывает же такое…

Хорунжий, с сопением раздувая щеки, глядел на Веточкина и подтягивал поводья. Какое-то время всадники тоже разглядывали их издалека. Ударивший затем с холма винтовочный выстрел доказал Пете, что японские драгуны действительно в природе существуют. Более того, они приближались в количестве не менее десятка, пустив лошадей галопом по склону вниз.

– Ходу! – хлестанул нагайкой свою лошадь Радзивилл. – До Инкоу рукой подать, а там наши. Доскачем!

– Доскачем! – бодро откликнулся Веточкин и врезал шпоры своему монголу. Как ни странно, он не испытывал ни малейшего страха. Скорее радостное возбуждение, как на экзамене, когда неизвестно, какой билет вытянешь, но в себе уверен – предмет все равно знаешь назубок.

«Давайте потягаемся», – мысленно проговорил Петя, подтягивая на подбородке ремешок фуражки. Нагнав князя, пошел рядом с ним корпус в корпус крупным наметом. От Веточкина не укрылась одобрительная улыбка Радзивилла в его адрес, что не могло не придать Пете гордости и бодрости.