– А у меня, к сожалению, хоть и москвич, и семьянин, но просто комнаты приличной в ней нет, - произнес Павел Котов, вступая в беседу. – Вы знаете о моем жилищном кошмаре на столичном меридиане. Но я хочу продолжить начатую тему.

На этот раз во время отпуска побывал в Латвии, в Вентспилсе. Имею похожие выводы, что сделал на юге Максим Денисович. Там все крутится по-другому, чем здесь и в России в целом. Жили мы с Тамарой и Верочкой в весьма и весьма добротном пятикомнатном доме семьи рыбака. Его жена работает уборщицей в школе. Самые простые обыкновенные люди. У них тоже двое детей, как у дяди Ашота, о котором рассказал Царегородцев, учатся в вузах. Естестенно, меня заинтересовал дом. Такого в Советском не имеет и Анатолий Кипа, директор лесхоза, сам строивший свое жилье именно как директорское, при вольном лесе. А в «Советской России» однажды писали про директора лесхоза в Карелии, осуждая его за то, что «себе пятикомнатный особняк отгрохал». Что нормально для Латвии, то вызывает злобу борзописцев нашей Федерации. Я провентилировал у хозяев, сколько труда и средств они затратили на возведение храмины, как им это удалось. Оказалось, что строение – государственное, стоит оно им мизерных денег. Наша семья за месяц пребывания только в двух комнатах с лихвой возместила годовую их «квартплату» за особняк.

Оттолкнувшись от такого факта, я специально, чтобы сопоставить, съездил в Кулдигу, являющуюся центром района с населением примерно такой численности, как в нашем. То есть Советский и Кулдига по количеству жителей и по статусу вполне сравнимы. Однако реальное положение двух населенных пунктов, находящихся в одном и том же государстве, – небо и земля. В чем различия?

Все здесь сидящие отлично знают, что никак не можем добиться, чтобы от поселка второй передвижной механизированной колонны до райцентра, где расположена и железнодорожная станция, ходил автобус, – в течение ряда лет. А в Кулдиге налажено не только регулярное внутреннее автобусное движение, но имеется двенадцать линий, связывающих ее с другими местностями республики.

Говорили-говорили, что край как надо, но так и не открыли в нашем поселке ресторан, а там их два. Причем в каждом днем и вечером, в условиях высокой культуры обслуживания, можно вкусно и дешевле, чем у нас в столовой, покушать, при желании - выпить вина, послушать национальную музыку.

Можно продолжать соотносить иные стороны бытия кулдижан и советчан, но это будет означать – вас еще больше расстраивать. Посему умолкаю.

Вспомнили в этот раз ночной магазин в Тбилиси, который будет работать, «пока сидящие за столиком в уголке мужчины, потягивающие неспешно винцо, не надумают идти домой». Поразились гордостью сухумцев тем, что в городе имеется кладбище, каждый могильный памятник на котором «стоит не меньше пяти тысяч рублей». Оказалось, в Западной Украине существуют единоличные хозяйства вместо колхозов и совхозов на земле великороссов. В Ташкенте, Бухаре и Самарканде трогуют на улицах все подряд и чем ни попадя, как где-нибудь в Персии, а у нас бабушку, вынесшую на продажу пучок лука, или сибирского дедушку с кедровыми орешками забирают в милицию, в лучшем случае – велят убраться со своим добром домой. В Молдавии продают дешевое вино, по четыре копейки за стакан, из бочек, как в какой-нибудь Калуге квас. Там же имеются барахолки, где торгуют частники всем, что есть на свете, как в среднеазиатских так называемых советских республиках. По всему Кавказу за билет в общественном транспорте платишь водителю, а не в кассу. И все это тщательно замалчивается,

закрывается дымовыми завесами дезинформации.

Володя, шофер прокурорского газика, первый поведал, что его шеф Георгий Аркадьевич Кайзерман застрелил сегодня Сереню Пророка. Сереня жил отшельником в бассейне Северной Сосьвы, охотился, имел несколько лесных избушек, где без опаски хранил все необходимое для жизни, выделанные шкуры убитых зверей. Как повелось исстари в тайге, пропажа чего-либо исключалась.

В Агирише появлялся, чтобы запастись порохом, дробью, продуктами. У него мало кто бывал. Почти ничего о его прошлом не знали. Лишь были какие-то догадки. В старинные годы монахи оставляли мир, пророки уединялись в скитах и пещерах, почему сейчас не может быть подобных людей? – так воспринимали его выбор.

– Георгий Аркадьевич приехал в поселок не по делам службы, а в качестве члена избирательной комиссии, то есть по общественным, - рассказывал Володя в коррпункте у Котова.
– Попросил остановить машину недалеко от магазина, около которого толпился народ. Он направился в их сторону. Но через некоторое время вернулся и сказал мне: «Возвращаемся назад в Советский, я человека застрелил, Сереню Пророка».

А произошло, как вскоре выяснилось, вот что. Затворника диким образом ограбили. Из пяти его избушек исчезли все запасы пушнины. Это мог сделать только знающий «его тайгу» человек. Разъяренный Сереня появился в Агирише и начал устанавливать личность вора. С горя крепко приложился к бутылке. Несколько раз к нему приходил обрусевший хант, директор восьмилетней школы Кирей Трофимович Коровин, он отлично представлял расположение всех баз Пророка. Однако потомственный таежник вряд ли мог на такое решиться, да и человек Кирей Трофимович был очень порядочный, правдивый, сердечный, всеми уважаемый, честный.

Когда обсуждали событие около магазина, один лесник сказал, что видел вчера возвращавшегося с той стороны с большим рюкзаком за плечами Митьку Савинкова. Этот человек приехал недавно с южных краев, особо ни с кем не сошелся, все ведали, что он жадный, нелюдим, браконьерничает. Несколько жителей Агириша, услышав от лесника такую новость, сразу высказались в утвердительном тоне:

– Значит, он!

– Он, он! У нас больше некому!

– Надо немедленно идти к нему и проверить.

Сереня как ополоумел. Ограбленный, он еще в тайге интуитивно, по всем признакам, вычисилил хапугу. Однако какой-то процент сомнения оставался. Народ окончательно укрепил его в собственной догадке, особенно лесник, сообщивший самый важный факт. Вор -Митька Савинков! И Пророк, сняв с ремня ножны с кинжалом, взяв их в руку как предмет для удара, рванулся к халупе браконьера. Когда преградивший ему путь мужчина приказал: «Брось нож!», Сереня, выхватив на ходу из ножен кинжал, пригрозил: «Прочь с дороги! Или я сейчас твое толстое брюхо распорю!» Кайзерман вытащил пистолет и выстрелил, сразу убив отшельника.