Праздник окончился и уже на следующий день жизнь в Мастеровом посаде вернулась в свою привычную колею.

Гости потихоньку разъезжались — разве что хрули все еще бродили, шаркая по дорожкам своими экзотическими туфлями без задников.

Младшие подмастерья штудировали учебник Левши «Руководство к умению мастерить и познание материалов», словно и не было вчера никакого маскарада. Старшие готовились к контрольной.

А экскурсанты помогали дежурным по Лицею убирать территорию после гуляния — снимать с дуба позолоченные цепи, сматывать гирлянды фонариков, опорожнять набитые мусором урны. Влада, Люба и Антон собирали огрызки недоеденных пончиков и куски экстравагантных маскарадных нарядов.

А Денис и Коля лично оттащили на свалку корму того самого корабля, который служил костюмом одному из лицеистов. (Корма оказалась довольно тяжелой и ужасно воняла клеем.)

В то утро Максим нарочно сторонился Дениса и было ясно, что он обиделся.

Но Денис старательно делал вид, что не замечает ничего особенного. В конце концов у них с Лесей тоже был зуб на Максима! Разве это нормально — перебивать людей на самом интересном месте?

Но когда Максим все-таки подошел к нему на окраине Гуслярской поляны, грозно размахивая метлой, Денис скорее обрадовался, чем разозлился.

Как и ночью у костра, вид у Максима был озабоченный и нервный.

— Слушай, Деня, а сейчас ты ничего не замечаешь? — тихим голосом спросил он.

— Н-нет.

— Ничего-ничего?

— Абсолютно!.

— А перчатку во-он в тех кустах видишь? Черную такую. С белым значком «Адидас»?

Денис пригляделся.

— Вижу. А что?

— А то, что она в нашем посаде все время лазит. Я за ней уже второй день наблюдаю. И с теми хрулями вчера — помнишь? — она тоже была. Ходила за ними, как собака! — разгоряченно сказал Максим.

— Ну.

— А теперь вот здесь шастает. Что-то выискивает.

— Допустим. Но это же сыскная перчатка! Она и должна выискивать! И что же в этом подозрительного?

— Не знаю точно, но что-то подозрительное в этом точно есть. Нет, надо все-таки рассказать обо всем Берендею!

Денису очень не хотелось снова обидеть Максима в его лучших чувствах. И хотя он знал, что существует такая болезнь — шпиономания, во время которой людям за каждым поворотом чудятся вражеские лазутчики, и хотя он подозревал, что именно этой болезнью прихворал обычно такой рассудительный Максим, Денис все-таки сделал над собой усилие, улыбнулся и сказал:

— Да тебе не в Мастеровом посаде учиться надо, а в Следопытном!

Максим посмотрел на Дениса мутным взглядом и снова принялся подметать дорожку. Чувствовалось, что в душе у него кипят нешутейные страсти…

Вечером того же дня, после уроков и практических занятий, было намечено испытание рудоведной трубы. Ученики Мастерового посада собрались на берегу Дунайки, откуда открывался прекрасный вид на все Пятихолмье.

Рудоведная труба уже стояла там.

Этот диковинный механизм, чем-то напоминающий телескоп, поставленный на треногу, изобрела и собрала группа старших подмастерьев под руководством Папы Карло.

Правда, сам мастер Карло (прозванный «Папой» за нежное, отеческое отношение ко всем своим детищам, а не только к одной-единственной деревянной кукле, как принято считать) в испытаниях трубы участия принять не пожелал.

Будучи человеком талантливым, но взбалмошным; и легко ранимым, он сказал, что будет слишком сильно волноваться. Если труба не заработает, с ним де случится «ужасный разрыв сердца», после которого он «подаст рапорт о добровольном изгнании в Закрытку», где «будет служить сторожем на автосвалке».

Как ему удастся служить сторожем после разрыва сердца, Папа Карло пояснить не изволил. Данила, махнув рукой, пообещал заместить официального конструктора и взять руководство испытаниями на себя.

— Это очень полезная труба, — объяснял Данила. — Придумана для того, чтобы сквозь землю и скалы смотреть. С ее помощью можно искать воду, руды и минералы везде, где заблагорассудится. Нужно только направить ее на то место, где вы хотите искать, и поглядеть в окуляр. И сразу увидите, есть ли там то, что вам нужно.