На пороге гостиной стоял человечек. Ростом с полторы табуретки, не больше.

Огромный пунцовый нос картошкой и такого же цвета высокий колпак, щегольски заломленный набок, составляли две главных «особых приметы» нежданного гостя. Нос был обрамлен наливными яблочками выступающих щек. А глаза еле проглядывали сквозь медно-рыжие космы, спадавшие из-под колпака.

Одет он был в темно-синий камзол, перетянутый поясом с большой пряжкой в виде русалки. Полосатые чулки и громоздкие башмаки дополняли портрет человечка и делали его похожим на самого обычного гнома.

— Ой, кто это?! — растерялась Влада.

— Я-то? — человечек подбоченился, заложив пальцы за пояс, и гордо, как актер, стоящий перед битком набитым залом, изрек: — Я — маэстро Кубеллан. Превыше всего для меня учтивость, горячий грог и мой капитан. Слежу за порядком, устраняю неполадки. Отличаюсь изрядным к иноземным языкам тяготеньем, а потому не извожу чужое терпенье поганым произношеньем.

Действительно, в отличие от горшочка-самовара этот иностранного вида лилипут говорил по-русски очень чисто, без малейшего акцента. К тому же он еще и рифмы подбирал по ходу дела. Сразу видно — талант!

«Он что, все время стихами заливает?!» — восхитился Денис.

Не то чтобы он не любил стихи. Но гном, мечущий рифмы направо и налево — это уже чересчур!

Коль уж Кубеллан отдельно отметил, что превыше всего ценит учтивость, ребята расстарались как могли.

Они наперебой принялись заверять его, что несказанно рады знакомству и зазывали гостя пообедать вместе с ними. А Влада, всплеснув руками, умилилась:

— Ой, какая у вас русалка на пряжке! Ну вылитая моя тетя Настя!

Ответные комплименты Кубеллан отпустить не успел, потому что горшочек-самовар и не думал унижаться:

— Опустит-те в деньгоприемник четыре золотых. В протифном слутчае я буду жалофаться самому маэстро Кубеллану, да-да.

В ответ раздался хохот. Такой громогласный, что маленькое пианино ответило из своего угла гудением басовых струн.

Хохотал, разумеется, и Кубеллан. Отсмеявшись, он стремительно помрачнел и устроил «Алхимику» разнос:

— Да здесь я, глупая утварь! Раздухарилась, умная как будто!.. Не помнишь разве, говорил тебе я, что мы везем друзей самого Берендея? Эти молодые господа едут учиться. И не посмей усомниться, что скоро им случится таких как ты, и даже лучше, мастерить. Советую тебе господ не злить. В общем, нос не драть, денег с гостей не брать — говорил ведь тебе с утра, и вот опять!

Ответ был удивительно лаконичен:

— Ньет.

И еще удивительней была та легкость, с которой грозный Кубеллан сменил гнев на милость:

— Не говорил? Склероз, наверное. Работать корабельным — дело нервное. Но все равно: корми от пуза и бесплатно. Тебе понятно?

— Мнье поньятно, — в рифму вздохнул горшочек-самовар. И, сменив тон на официальное скрежетанье «автомата», потребовал:

— Оттойдитте. Натчинаю готофку.

Кубеллан отошел.

Тотчас дверцы шкафа закрылись. Внутри раздалось нарастающее гуденье, потом — бульканье, тарахтенье, стрекот… В общем, целая кулинарная симфония.

— Минуток пять придется обождать, — сказал Кубеллан, обращаясь к ребятам. — Какие еще будут ябеды? Пожеланья? Мечтанья?

— Мы не ябеды, — обиделся Коля.

— «Ябеды» значит «жалобы», — тихонько подсказал Максим.

— У меня есть пожеланье, — нашелся Денис. — Вы не могли бы объяснить, где мы все-таки находимся?

— Как это где? Плывем по воде! На борту «Веселого Голландца». Наша левиафан-каравелла, красавица, именно так называется.

— Это я понимаю, что по воде, — досадливо мотнул головой Денис. — Я имею в виду вообще. Что это за море, по которому мы плывем? И как называется остров, откуда мы отплыли?

— Эх, грамотей… Хочешь все знать — расскажи, мол, секрет, Кубеллан, да скорей? Ну а сам ты горазд догадаться, как это море должно называться?

— Я сначала подумал, что мы где-то в Крыму, на берегу Черного моря. Но потом поглядел — вода чересчур чистая. К тому же, этот огромный кит… Или, как вы называете, леве… леви…

— Левиафан-каравелла, — подсказал Кубеллан.

— Ну да. Такие большие животные, по-моему, водятся только возле экватора. Может, мы в Тихом океане? Или в Индийском? Хотя все равно непонятно, как нас занесло в такую даль.

— Я вижу, ты силен в науках и особливо в географии. Похвально это. Тем не менее, боюсь я Берендею не потрафить. Не велел Берендей вам сказывать, как море это называется. Но скоро он и сам во всем вам, молодые господа, признается.

— Ну пожалуйста, скажите! Что вам, жалко?

— Мне жалко? Что за ерунда! Слова — не деньги, их я не жалею никогда. Названье, так и быть, скажу вам по секрету. Но больше же — ни слова. Полномочий нету.

— Ну скажите хоть название.

— Море это Перечным всяк капитан зовет. Нерадивым мореходам оно перцу задает!