На работе тоже был непростой период. Наша газета не утонула во время кризиса, но до пост-кризиса дотянула с большим трудом. Половина спонсоров разбежалась, рекламодатели один за другим оказывались неплатежеспособными. Менеджеры рекламного отдела рвали на себе волосы. Я сдирала статьи из Интернета и думала о Горчакове.

Позвонил Витек, оператор с «Кондора».

– Наташа – это дочь Аванесова?

– Актуальный вопрос, Вить, очень.

– Да я отстал немного. Сегодня услышал – обалдел.

– Я до сих пор.

– И что делать?

– Нам? Ничего. Пускай. Здоровая продажность.

– А он что говорит?

– Что она подтянутая.

Витька хмыкнул.

– Кризис этот чертов не там прошел, где надо. Хоть бы «Шарм» разорился что ли…

– И оптовый рынок.

– Поужинаем?

– Да я злая какая-то.

– Я тоже.

Витек – невысокий, перекошенный на одну сторону под тяжестью видеокамеры, светловолосый крепыш – мечтал о карьере режиссера на местном телеканале «Кондор», а подрабатывал, как водится, на съемках выпускных вечеров и свадеб и всегда был загружен под завязку. Любовь его к прекрасному выражалась исключительно в любви к Горчакову, вместе с которым он учился в институте. Продавливая в эфир репортажи об Иване, Витек искренне верил, что прибавляет порочному миру добра, света и справедливости.

Вечером мы заглатывали коктейли в напряженной тишине. Только откуда-то со стороны бара неслась негромкая попсовая музычка.

– Прокрутим варианты? – спросил он, наконец.

– Что тут прокручивать?..

– Соблазнить эту телу. Вызвать ей какой эскорт…

– Расстроить свадьбу?

– А как по-твоему? Позволить ему загубить свою карьеру?

– Это его решение.

– Да-да.

Мы еще выпили.

– Не могу избавиться от мысли, что провальный ход…

– А ты сам жениться планируешь?

– Планирую. Как только квартиру куплю, так сразу. То есть – не в этой жизни.

– Пусть она купит.

– У меня таких вариантов не было.

– А у него вот есть.

– Да-да.

«Э-я, э-я, не губи любовь, которую, может быть, можно вернуть обратно…», – кружила песенка.

– Кто это пишет?! – сорвался Витька.

– Я знаю одну девчонку – похожие тексты делает. И покупают у нее. Знаешь, как она оправдывается? Когда человек влюблен – он всегда с удовольствием попсу слушает, для него любой текст как откровение, как крик души даже. «Не губи любовь» – что может быть честнее? У меня вот сейчас такое чувство, что что-то губим.

– У меня такое в институте было, – кивнул Витька. – Мы с Горчаковым жили в одной комнате. Он тогда в выходные по монастырям ездил, а я уборку делал, стирал. Прикольно жили, короче. И я знал, конечно, что он с девчонками где-то между делом зависает. Но он писал тогда много, на полу краски были разбросаны, он какие-то тона все подбирал. Это мне волшебным казалось. Он после поездок своих возвращался – сразу к мольберту, набрасывал что-то… как священнодействие.

А однажды пришла такая грудастая тела, они на кухне пошушукались, потом он ко мне вышел.

– Вить, такое дело. Марина с двумя парнями любит. А где я ей на ночь глядя второго найду? Давай с нами?

Я окаменел, поверишь? Конечно, понимал, что он с ними по вечерам не в театр ходит, но увидеть его таким – голым, совершающим обычные действия, потным, а потом – пишущим, схватывающим из воздуха это неуловимое сияние…

И знаешь, он посмотрел на меня и все понял. Повернулся и вышел, и ее увел. И больше никогда у нас разговора не было о сексе. Хотя, конечно, как мальчишка, я себя повел. И вот сейчас – тоже. Не могу принять этого.

– А если бы он по любви женился?

– Да все равно.

– Другие же художники женятся. Я нарочно в Интернете искала. Женятся и продолжают рисовать. Разводятся, делят имущество в судах, встречаются с детьми по выходным и все равно продолжают. Почему он кажется нам таким хрупким, что не сможет? Он сможет.