— И все время ты просидел в этой комнате?

— Вот еще! Да я всю шахту облазил! — с гордостью заявил мальчишка. — Видел и рудники, и купажный цех, видел, как топливо бьет из-под земли…

— А что это за топливо, Тимурчик?

Мальчик пожал плечами. Почесал спину об угол шкафа.

— Почем я знаю? Жидкость какая-то. Очень мерзкая. Разного цвета. Есть бурая, с ржавчиной, как старая кровь. Есть грязно-желтая, как моча. Эту жидкость собирают в баки, а потом купажируют, то есть смешивают для топлива разного качества. А есть особые, чистые струи, их перерабатывают в электричество.

— А ты случайно не знаешь, — продолжала выпытывать Арина, — почему наш друг, всякий раз возвращаясь из шахты, похож на выжатый лимон?

— Не знаю, — Тимур снова пожал плечами и почесался. — Может, баки тяжелые. Здесь все такие… Несчастные… Слушайте, а это правда, что вам удалось договориться с Османом насчет Гида?

Свой вопрос Тимур задал нарочито равнодушным тоном. Как будто так, из вежливости или из праздного любопытства. Чтобы разговор поддержать. Но я заметила, как напряженно он вытянул шею.

— Правда, — самодовольно ответила Арина.

— Хорошо, — сдержанно заметил мальчик. Напомнит он, что мы легкомысленно обещали взять с собой его и Лалу? Нет. У Тимура беспокойно бегали глаза, но просить ни о чем он не стал. Повисла пауза.

Я с раздражением покосилась на Арину. Она словно нарочно мучила мальчишку молчанием, коварно прищурив глаза. Как можно быть такой жестокой? И я не выдержала:

— Мы помним, что обещали взять с собой тебя и твою подругу. И мы очень-очень постараемся…

— Да-да-да, — кивнула Арина. — Но при условии, что сейчас ты отведешь нас в шахту и все там покажешь. Согласен?

— Не вопрос! Но вы точно возьмете меня с собой? Точно-преточно? А Гид согласится? Он плату берет с каждой головы.

— Согласится, куда он денется. Ему не выгодно жадничать, — заверила мальчика Арина.

Вслед за нашим юным проводником мы выскользнули в коридор. Идея лезть в самое пекло неизвестно шахты меня пугала до обморока, но Арина была права. Если мы хотим понять, что случилось с Юче, другого выхода нет.

Тимур уверенно вывел нас к лифту. Ангар был пуст, только туман сгустился еще больше. Он словно просачивался сквозь пол вместе со странными, неприятными звуками. Хлип… хлип… чавк… чавк… Когда мы грузились в лифт, Кучук заупрямился и уперся всеми четырьмя лапами. Пришлось придать ему ускорение пинком.

Громыхая и лязгая, лифт опускался вниз — долго-долго, как будто к самому сердцу земли. Его все время колбасило из стороны в сторону. Наконец он тяжело и резко затормозил.

Снаружи нас ожидал сюрприз. Сначала мне показалось, что мы на морском причале. У платформы, на которую приехал лифт, плескалось море. Вода была зеленовато-бурого цвета гнилой травы. Вдаль уходил деревянный понтон.

— Отлично, вон свободный катамаран! — обрадовался Тимур. Действительно, к опоре понтона была привязан водный велосипед. Тимуру удалось его отвязать и подтянуть к платформе. Мы спрыгнули. Катамаран опасно качнулся и зачерпнул воду бортом. Только вода ли это? Жидкость медленно стекала по пластику — густые, тягучие капли. Я инстинктивно подобрала ноги.

Тимур с Ариной сунули ноги в педали, мы с Кучуком уселись сзади. Катамаран тронулся. Бурая жидкость зловеще бурлила под днищем. Ее поверхность парила дымком. И этот туман окутывал нас все плотнее и плотнее… он проникал в сердце и в мозг… На меня вдруг разом обрушились все возможные страхи. Я боялась глубины под собой, бесконечного темного пространства вокруг, неизвестности впереди… А когда взгляд мой падал на тонкие и яркие, кислотно-зеленые разводы на поверхности, то сердце сжимал приступ несусветного ужаса. Я задыхалась. Мне казалось, что я уже умираю и что меня, мертвую, столкнут в эту бездну страха. И я буду медленно погружаться на дно, все чувствуя, но ничего не в силах поделать…

Сдавленно заскулил Кучук. О, бедный. От страха я так сдавила его, что чуть не придушила.

— Погань какая, — сквозь зубы выругалась Арина. Ей, видно, тоже приходилось несладко.

— Ничего, скоро уже, — подбодрил нас Тимур. Нашему юному Харону этот страшный Стикс явно был нипочем.

Вот и другая платформа. Мы с Ариной ломанулись на берег, отталкивая друг друга. У подруги лицо было совершенно серым, с жуткими синяками вокруг глаз. У меня выступил пот и ноги подкашивались. Нервная система протестовала против таких испытаний.

— Теперь понимаешь, почему он такой возвращался? — хрипло сказала я Арине.

— Ничего я не понимаю, — простонала она. — Почему здесь так плохо?

— Ну, вы идете? — звал Тимур. — Здесь уже начинаются рудники!

Тимур свернул в один из тоннелей, которыми разветвлялось подземелье. Мы последовали за ним.

В тусклом свете дневных ламп тянулись рельсы, по которым громыхали вагонетки. С другой стороны высились буровые установки. Хлип… хлип… чавк… Что-то стекало со стен, что-то хлюпало под ногами… Здесь все сочилось влагой, и думать о ее происхождении не хотелось. Будь я животным, у меня бы шерсть встала дыбом.