По хребтам и горам, да по высоким холмам

Устремилась от брака милого, от Афродиты

Дара. Конец же каков, знает пускай, кто отверг!

(№ 384).

Мальчик, не заставляй мое сердце мукой терзаться,

Страсть не оставит меня даже в чертогах самой

Персефоны. Так бойся гнева и мести бессмертных.

Бойся людской молвы, лучше скорее смягчись.

(№ 385).

Милый, долго ль ещё скрываться ты будешь? Повсюду

Я тебя страстно ищу, дай же себя мне догнать.

Здесь же твой дом. Но и дух имея и гордый и смелый,

Бегством спасаешься ты, ястребом дальше летишь.

Милый, помедли, утешь! Ведь не вечен фиалковенчанной

Кипророжденной жены юности сладостный цвет.

(№ 386).

Сердцем изведай сейчас, цвет юности радостной минет,

Скроется с глаз он быстрей, чем на дорожке бегун.

Знай это! Узы сбрось, что сам на себя наложил ты,

Кипророжденной трудам тяжким навстречу иди.

Вот что сегодня тебе я скажу, берегись же, красавец,

Как бы тебя не сломил низостью кто-то другой.

(№ 387).

Вор, ты скрыться не смог, и я за тобою погнался.

Только вот с теми, с кем ты нежную дружбу ведешь

Ныне, оставив меня и чувства мои в небреженье,

С теми тебе не видать прежней и пылкой любви.

Я же, как преданный друг, с тобой сокровенным делился

Самым, а ты изменил, страстью другой увлечён.

Что ж, я по-прежнему друг… Никто уж тебя ведь не будет

Так и любить и ласкать, как это было со мной.

(№ 388).

…

Мальчик, богиня Киприда тебе даровала и прелесть,

И красоту, и твой лик будит огонь в молодых.

Всё же послушай, склонись и ко мне, и будь милосердным!

Тяжко позднюю страсть зрелому мужу снести.

(№ 389).

Кипророжденная, ты печали развей и заботы,

Всё, что губит сердца, радость и счастье верни!

Черные мысли прочь прогони! Дай душе неспокойной

Юноши в цвете лет разум и меру во всем.

(№ 390).

Милый, пока подбородок твой гладок и мягок, тебя я

Буду любить и ласкать даже и в смертный мой час.

Страстью дарящий прекрасен, а любящий сраму не знает

И у твоих же колен так я взываю к тебе:

Милый, со мной поделись любовью. Фиалковенчанной

Кипророжденной дары вскоре уж станут твои!

Нет, не презренно склониться к иному, пускай же такие

Речи молящие в грудь вложит тебе божество!

(№ 391).

Счастлив, кто страстью гор я, из гимнасия возвращался

К дому; кто ложе и днем с юношей милым делил.

(№ 392).

Нет, не стану любить я мальчишку. Ведь скольких напастей,

Горестей скольких и бед я бы тогда избежал.

Освободился бы от Кифереи благовенчанной.

Ты ведь не любишь меня и беспощаден ко мне.

(№ 393).

Горе мне, горе! Влюблен я в мальчишку с нежною кожей,

Только вот ласки моей он не желает познать.

Что ж, удержусь и стерплю, и насильно милым не буду.

Вида не покажу я при упрямце таком.

(№ 394).

Радостно юных любить. Ганимеда в оное время

Зевс Кронид полюбил, вождь всеблаженных богов.

Он же похитил его и вознес на Олимп и содеял

Мальчика богом, и цвет юности с ним разделил.

Так не дивись, Симонид, что я из-за юноши стражду

Милого, гибну, горю, в рабстве у страсти томлюсь.

(№ 395).

Милый мой мальчик! Поверь старику, не ходи на гулянки,

Нет, не годится тебе там забавлять молодёжь.

(№ 396).

Сладостна и горька, и тягостна и сурова,

Кирн мой, мужская любовь весь ей отпущенный срок;

А уж когда совершится, как сладостна. Если ж гонима

Иль неудачна, то нет горше на свете её.

Тот, кто мальчика любит, на шею ярмо возлагает

Тяжкое, ведь о любви память бывает горька.

Ибо даже и рядом с ним находиться – мученье,

Так к костру из лозы словно подносишь ладонь.

(№ 397).

Страсти нашей корабль заплутав, разбился о скалы,

Милый, вот и держи крепче трухлявый канат.

(№ 398).

Нет, не плачь! Я не брошу тебя! Никогда не поверю