— Коля! — выскочила из бухгалтерии бригадирова жена. — Прекрати сейчас же! Ты что позволяешь?

— Все, все, Любаша, я уже кончил, — сменил тон бригадир, стараясь успокоить расходившиеся нервы.

— Ну зачем ты меня позоришь? — чуть не плакала Любаша.— Не язык у тебя, а прям колотушка какая-то.

Из кабинетов выглядывали любопытные головы и тут же исчезали. Им, видимо, все было понятно.

— Любаша, ну все. С резьбы, понимаешь, слетел.

— С резьбы слетел... Если б она у тебя была — резьба. Идите домой сейчас же!

— Нет, мы к начальнику.

— На объекте начальник.

— Подождем. С ним можно говорить, он поймет. А эти... — Бригадир повернулся в сторону кабинета Худяшова и заорал: — А эти бараны разве могут человека понять?

— Колька! — топнула вконец расстроенная Любаша.

— ...У них же в душе сплошные параграфы!

— Колька, заткнись сейчас же!

Показалась прилизанная голова Худяшова и ласково спросила:

— Это тоже в мой адрес?

— А то в чей же!

— Хорошо. Все слышали.

— Сергей Семеныч, не обращайте на него внимания, — просительно начала Любаша, но дверь с треском захлопнулась. — Ну вот, опять тебя на собрании будут разбирать.

Зубу давно хотелось провалиться сквозь землю. Какую он, дурак, кашу заварил со своим устройством на работу!

— Не надо из-за меня, — снова сказал он, глядя в пол, — Я не хочу устраиваться.

— Ты что? Чего ты испугался? Ты этого крючкотвора испугался?

— Я поеду.

— Да погоди ты! Он же ничего не значит. Шишка на ровном месте. Начальник в два счета все сделает.

— Нет, я пойду.

Зуб повернулся и быстро пошел по коридору.

— Юрий Иваныч! Юрка! Стой, тебе говорят! Бригадир догнал Зуба уже во дворе дома.

— Меня пожалел, да? Балда ты! Извини, конечно. Если такие, как этот, станут нами распоряжаться, знаешь, что будет на свете? Не знаешь? Бардак будет, вот что!

— Я уже вижу, что ничего не получится. Вам и так попадет.

— Ну и пусть! Умные люди есть, разберутся. А мы все равно не уступим.

— Нет, я не могу, — твердо сказал Зуб. —Так я не могу.

Бригадир внимательно на него посмотрел и тихо сказал:

— Это плохо, Юрий Иваныч, что ты так не можешь. — Он помолчал и вздохнул: — Ладно, Юрка. Наломал я тут дров, все дело испортил. Не обижайся. Может, поживешь у меня, пока документы пришлют?

— Я к дядьке поеду. Оттуда запрос сделаю.

— Федотыч ругаться будет, — усмехнулся бригадир.— Скажет, опять тебя занесло— Ну ладно, коли так. Давай лапу. Надумаешь — приезжай, возьмем в любое время. Надумаешь?

— Может быть. До свидания.

Зуб уже свернул за угол, как вдруг услышал крик:

— Стой!

К нему бежал бригадир.

— Ну надо ж — отшибло совсем! Возьми заработанное.

Он с размаху влепил в Зубову ладонь десятирублевую бумажку.

— Вы что!

— Что, что!.. Бери и не выгибайся. Заработал... Погоди, тебе ж десятки и на билет не хватит. Стой тут, а я сейчас. К Любаше смотаюсь. Подождешь?

— Ладно, подожду.

— Смотри у меня!.

Бригадир погрозил пальцем — мол, не обмани — и быстро пошел в контору. Как только он скрылся в дверях, Зуб кинулся в другую сторону и вскоре затерялся в потоке людей, спешащих по тротуару со своими неотложными делами.

Он шел в сторону вокзала и старался представить, как бригадир выскочит из конторы, как будет искать его, может, даже обежит вокруг дома. Хоть и было ему грустно, но он шел, виновато улыбаясь, и не сразу заметил, что все еще держит в кулаке десятирублевую бумажку. А вспомнив про деньги, вспомнил и про телогрейку. Остановился в растерянности. Выходит, он ее украл. Потоптавшись на месте, решил, что бригадир все равно оставил бы ему эту телогрейку. На дворе уже холодно, а ехать далеко. Он же понимает.

Успокаивая себя таким образом, он зашагал дальше и стал думать о другом: покупать билет или все деньги оставить на пропитание? По сравнению с тринадцатью копейками, которые все еще болатались в кармане штанов, десятка была целым состоянием. С ней можно смело ехать куда угодно, хоть на край света. Зубу на край света пока не надо, а к дядьке он теперь точно доедет. Он уже научен и не станет больше шиковать на рыбниках и прочих удовольствиях, а будет тратить десятку как положено. Кто знает, хорошо это или плохо, что его не взяли на работу? С одной стороны — жалко расставаться с бригадой. Больно уж люди хорошие — и бригадир, и Федотыч, и даже доминошник Василь. А с другой стороны — он же к дядьке решил. Раз решено, так и нечего вилять.