Я ничего не сказал, но про себя подумал – Хмм, змея, мило?

Тем не менее, он был клевым. Если бы не эти обстоятельства, подумал я, Он гениальный гитарист – и он мне нравится. И, возможно, наиболее важно теперь я знал, где Слэш живет, и я знал, как туда добраться. Учитывая тот факт, что я не знал никого больше в городе, это было предлогом, чтобы остаться друзьями. Я встретил много людей на тех первых неделях, но со многими я никогда больше не сталкивался во второй раз. Теперь я мог найти Слэша когда захочу.

Как приятное приложение, мне понравилась мама Слэша. Она была удивительной для меня. Она позвонила моей маме, чтобы дать ей знать, что со мной все в порядке. Позже она позвонила мне в Блэк Ангус, чтобы убедиться, что у меня все в порядке. Она заменила мне мать в те первые недели в Лос-Анжелесе. (Фактически она продолжала исполнять эту роль в последующие годы).

Слэш, Стивен и я начали вместе репетировать в помещении на углу Халент и Сельма. Эта репетиционная база стоила 5 долларов в час, 15, если хотите микрофон с колонками. Я провел неделю джемуя с ними, пока ночевал в своей машине.

В конце концов, всё-таки я был своего рода бездельником из-за репетиционных сессий. Не смотря на талант Слэша, их со Стивеном путь мне не был моей чашкой чая. Песни, которые у них были, звук гитары, двойная барабанная установка Стивена со всеми теми установками том* и тарелками – все это было слишком традиционно. Они работали уже в существующей форме. Я искал людей, готовых создать новую форму.

Также не было вокалиста. Это было похоже на группу в средней школе, хотя и с удивительным гитаристом. Побывав уже в десятках групп и поиграв с бесчисленными профессиональными музыкантами, я считал себя умудренным опытом. Я могу сказать, что Слэш и Стивен имели реальные устремления, что они хотели большего – но я ехал в Лос-Анжелес не для того, чтобы играть с людьми, которые все еще пытаются разобраться с собственным дерьмом.

Примерно после недели я сказал им «Я не хочу играть с вами, но я все еще хочу быть друзьями».

«О, ладно,» сказали они.

В том возрасте не было каких-либо странностей – это было нормально быть прямолинейным, как в данной ситуации.

Мне оба они нравились, но Road Crew не было тем, что я хотел делать в тот момент.

Мы продолжали много зависать вместе. Несколько недель спустя в октябре Слэш и Стивен взяли меня с собой на шоу для любого возраста в клуб в восточном Голливуде под названием Трубадур, чтобы увидеть L.A. Guns. Двое из них немного играли с вокалистом Экслом Роузом в группе под названием Hollywood Rose, которая существовала и распалась. Теперь Эксл был с этой другой группой, названной по имени гитариста Трэйси Ганса. Трэйси, как выяснилось, был местным героем. Он ходил в ту же среднюю школу, что и Слэш, и они играли в соперничающих группах.

Трубадур был настоящим рокерским клубом, и к этому моменту я был всего лишь в одном рокерском клубе за всю жизнь. Панк-концерты в Сиэтле проходили в совершенно других залах – в коморках, в подвалах или частных домах, залах ВЕТЕРАНОВ ИНОСТРАННЫХ ВОЙН, арендованных на одну ночь. Все было совершенно по-другому здесь, в Лос-Анжелесе.

Мои старшие братья и сестры все слушали много рок-н-рола и многие из них играли на гитаре и пели. Музыкальные инструменты были разбросаны по дому, подвалу и гаражу. Насколько я могу помнить Джимми Хендрикс, Роллинг Стоунс, Битлз и Соникс постоянно вырывались из нашего семейного стерео в гостиной, стереосистема Санио, которую мой брат Марка отправил обратно домой после его стажировке во Вьетнаме.

Я помню, как был пленен Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band. Картинка на обложке, которая привлекла мое внимание – марширующая группа однообразно одетых, все на одно лицо. Но затем я начал слушать музыку. Я слушал “Lovely Rita” (Милая Рита) снова и снова, очарованный тем, как звучали слова, и экзотическим ритмом. Я был удивлен тому, как тексту удалось нарисовать картину в моей голове, я слушал эту песню так много раз, что я даже убедил себя что я написал ее – для девушки в которую я был влюблен в детском саду. Музыка имела способность вызывать картинки в моей голове и помогала мне заглушить напряжение и шум, которого я пытался избежать у себя дома.

Другой старший брат Брюс играл в рок-группе. У него были длинные волосы и овчинный ковер в его комнате. Он водил Кабриолет. И еще у него была восхитительная полу акустическая шестиструнная гитара Gretsch и леворукий бас Les Paul Custom. Брюс всегда играл на концертах и приходил домой с историями, которые усиливали мое романтическое восприятие рок-н-рола. Он также выкраивал время, позволял мне сидеть с ним, бренчать на его гитаре и задавать ему вопросы. Это было большим делом для меня; он был на 14 лет старше меня и я уверен, что я был вредным порой.

Однажды Брюс спросил меня, не хочу лия сыграть с ним концерт. Я? Что? Я думал он не заметил, что я пока только учусь играть на инструменте. Я сказал ему робко, думая с отчаянием, что мой большой шанс собирается пройти мимо.

“Не волнуйся об этом”, сказал Брюс. “Я научу тебя, как играть на басу”.

Хорошо!

Брюс и я были оба левшами, поэтому обучение игре прошло естественно. Я столкнулся с проблемой необходимости переучиваться играть на пыльной праворукой гитаре, которую я нашел забытой в углу гаража моей мамы только когда Брюс переехал со всеми своими гитарами. Первой песней, которую я выучил как играть, была “День Рождение” Битлз. Твоя первая песня всегда остается музыкальным критерием и она не только научила меня ловкости пальцев, но также включала зачатки целой блюзовой мажорной гаммы, гаммы, которую я использовал и использовал снова в моей дальнейшей карьере в GN’R.