Время, за которое Я и Стивен объединились как ритм-секция было самый прекрасным. В Стивене было море драйва, и мы нещадно репетировали час за часом, день за днем. В те дни я, вероятно, лучше играл на ударных, нежели на бас-гитаре. Не то чтобы я был настолько талантлив, но по крайней мере, я играл на ударных в действующих группах. К тому же, я все еще работал над собственным стилем игры на басу, потому что Guns стали первой группой, в которой я играл на басу по-настоящему. Я находился под сильным влиянием R&B и соул музыки. Такие исполнители, как Prince, Parliament, Cameo, и Sly и the Family Stone составляли для меня и Стивена нашу собственную музыкальную школу.

Конечно же, Я так же копировал стиль тех басистов, чей вклад действительно позволил продвинуть песни их групп, таких как Барри Адамсон из Magazine, или Пол Симонон из the Clash. В 1979 году, я видел the Clash в the Paramount Theater в Сиэтле, и Симонон стал для меня воплощением всего того, что было хорошего в рок-н-ролле. Год спустя, когда вышел альбом London Calling, на обложке был он, разбивающий свой бас о сцену. С зачесанными назад волосами, закатанными рукавами, черными армейскими сапогами – воплощение крутизны. Некоторые из великих басистов эры пост-панка и нойза начали привносить в игру больше своего настроя - практически цветовые ощущения: Рейвен из Killing Joke - хороший тому пример. Захватывает не собственно их игра, а то, как они подходят к игре на басу - именно это вызывает желание крушить все подряд. Затем еще был Лемми Килмистер из Моторхэд, чье звучание до сих пор остается непревзойденным. Первый EP Motley Crue, Too Fast for Love, содержит в себе много чего от панк-рока, и бас-гитарист Ники Сикс, был музыкальным лидером Crue. Так что пока люди слушали таких гитаристов как Эдди Ван Хален, который буквально выковал звук ранних 80х, можно было легко увидеть альтернативную историю, в которой басисты указывали направление.

Еще одна новая группа, которая называлась Jane’s Addiction, пользовалась репетиционной базой Ники Бита. У них был очень интересный дуэт, ритм-секция, которая представляла из себя Эрика Эвери на басу и Стивена Перкинса на ударных. Я полагаю, конкуренция идет на пользу творчеству, так что Стивен Адлер и Я стали смотреть, как Jane’s Addiction играют концерты, в любых местах, с тех пор как мы с ними познакомились. Это помогло нам стать лучше, и я думаю, что мы также помогли им стать лучше.

Поскольку Стивен и Я стали сыгрываться как ритм-секция, Я стал узнавать его лучше как личность и осознал, что о лучшем музыкальном партнере или друге я не мог и мечтать.

Однажды ночью мы вышли на улицу, и Стивен сказал мне: “Знаешь, все, чего я хочу в жизни, это иметь столько денег, чтобы я смог позволить себе сумку хорошей травы и большой комок крэка поблизости – все время”.

Я рассмеялся.

“У нас никогда не будет столько денег»

А даже если и будет, подумал я про себя, ты будешь смотреть на эту мечту как детскую шутку.

Поездка в Сиэтл стала началом того периода, когда мы почти постоянно начали взаимодействовать между собой 24 часа в сутки, как участники группы. Мы стали ходить на концерты других групп вместе, играть на акустических гитарах вместе, работали над песнями вместе, учились быть слаженными, развешивали вместе флаеры наших концертов, число которых возрастало. Конечно, и во всякие неприятности мы влипали вместе, чертя и перечерчивая линии на песке по мере того, как мы всё дальше и дальше переносили границу предельно допустимого для жизни поведения. Секс был блаженным, обильным и беспечным; выпивка и наркотики были неразрывно связаны с нашими тусовками; рок-н-ролл стал смыслом существования на ближайшие два года нашей жизни, подобного не случалось ни в одной моей группе, но к сожалению, через пару лет Guns придется от этого отказаться.

Наш круг общения вскоре пополнился недавно переехавшими нью-йоркцами, которые (как Я всегда подозревал) переехали на запад, чтобы избежать юридических проблем. “Red” Эд, Пити и Дэл плавно присоединились к нашему образу жизни, который включал в себя 24 часовое потребление алкоголя, добычу легальных наркотиков (в тот момент, я начал употреблять какие-то колеса), всякий разврат, с чрезмерным прослушиванием таких исполнителей, как Motorhead, Rolling Stones, Sly и the Family Stone.

Не считая Большого Джима, Я переписывался с Эдди с тех пор, как я покинул Сиэтл. Казалось, что мой отъезд подействовал на него, как пробуждение. Он пытался очиститься. Он придерживался курса лечения метадоном при поддержке своей матери. Когда он выписался из реабилитационной клиники, его мать позвонила и спросила, не сможет ли он приехать и провести со мной некоторое время. Она думала, что это хорошая идея, присоединиться ко мне в Голливуде, чтобы отделаться от всех этих дилеров и наркоманов в Сиэтле.

Когда он прилетел, Я встретил его в аэропорту. В следующие дни, я был слишком занят репетициями, чтобы заметить между работой, что происходит рядом со мной. Я не принял во внимание тот факт, что Эд уже слез с метадона, и был одурманен от героинового прихода прямо в моих крошечных апартаментах. Это заняло всего четыре дня. Наркоманы всегда могут найти других наркоманов. И в данном случае, это коснулось Эдда и нашего ритм-гитариста. Я даже не думал, что Эдди так быстро к этому вернется. Я не мог смириться с ним или его зависимостью в тот момент, и я сказал ему, что он должен уйти. В следующие несколько лет ужасные истории о том, каким торчком стал Эдди, приходили из Сиэтла. Я слышал о том, что человека, которого он хорошо знал, убили. Я также слышал о том, что Эд сидел на наркоте. Эти слухи заставили меня надеть шоры и двигаться вперед.

В тот период я случайно встретился с девушкой по имени Кэт, и мы решили переехать вместе в одну квартиру. Я съехал с Orchid Street в другую квартиру на первом этаже (они всегда были дешевыми) на El Cerrito, и стал делить это место с ней. Квартира была значительно дороже из-за того, что располагалась на пересечении улиц: она была на полквартала выше по Франклин. Многие стриптизерши жили в этом месте, но зато больше не было никаких проституток, занимающихся своей работой под моими окнами. И Я мог оставлять свое оборудование дома, не беспокоясь о том, что его могут украсть.

Когда мы с Кэт переехали сюда, у нас не было ничего кроме матраца. Когда мы въезжали, маленький низкорослый паренек помог мне перетащить некоторые вещи, которые были у меня с собой. Его звали Вест Аркин, и он жил в соседней квартире. Он был одним из тех парней, которые учились в Музыкальном Училище, которое находилось рядом с моими прошлыми апартаментами, прямо за углом. Вест был тем еще классным засранцем. Он был тем еще забавным засранцем. И он вскоре стал ценным не только из-за дружбы, но и из-за таланта к написанию песен.