Ольга удивится. Она внесла деньги на двухкомнатную, а я — на трех. Но она теперь не одна. Наверное, и Алексей с чем-нибудь придет. Отчего-то я была уверена, что он не такой нищий, как Коля Дольский. Впрочем, о чем это я. Совершенно точно, Ольга приняла бы его любого…

Увы, в нашем городе рядовые журналисты много не получают и живут, как большинство граждан, у той самой красной черты. Я ни за что бы не стала предпочитать Коле, например, банкира Леву, только потому что тот много получает. Мои рассуждения всего лишь констатация факта… Я и не знаю, чем занимается Ушастый. И возможно, те десять лет, что он прожил вдали от Ольги, искривили его характер так же, как и ее…

— Ларочка, тебе звонил из Ивлева какой-то Михайловский, — сказала мама.

— И что сказал? — пробормотала я, стараясь унять охватившую меня дрожь.

— Спросил, как ты доехала. Я сказала, что ты была измучена, не стала нам с папой ничего рассказывать и даже ужинать отказалась. Легла спать, а сегодня в десять часов только проснулась. Говорю ему, наверное, к Ольге поехала. Это ее лучшая подруга…

— Чего это ты так разоткровенничалась с незнакомым человеком?

— Мне-то он, может, и незнаком, но не тебе, иначе откуда он знает такие подробности, а ко мне обратился по имени-отчеству?.. Кстати, очень воспитанный молодой человек. Кто он?

— Так, один майор. Работник угрозыска, — отозвалась я, вся еще во власти нахлынувших на меня чувств: интересно, Федор догадался, что я уехала не по своей воле?

— Погоди, — всполошилась мама, — ты хочешь сказать, что тебе пришлось иметь дело с милицией?

«И с бандитами!» — могла бы сказать я. Но промолчать — будет еще хуже. Страсть к домысливанию у меня как раз от мамы. Если я сейчас объясню ей все понятнее и проще, может, и обойдется.

— Я всего лишь подвезла по пути в Костромино его дочь, — объяснила я и подумала, что уж об этом-то я вполне могу рассказать маме. Она с удовольствием послушает. Да и папа тоже. — В краях, где жила тетя Липа, со мной и в самом деле кое-что произошло, — сказала я своим родителям — к тому времени из спальни вышел и папа, — но сначала вы меряете обновки, которые я вам принесла, потом мы обедаем, потому что я уже проголодалась, а затем я буду вам рассказывать. Но при одном условии.

— Каком? — в один голос спросили мои родители. — Телевизор на это время должен быть выключен!

И усмехнулась про себя: папа усиленно соображал, какие передачи он может пропустить и стоит ли этого мой рассказ.

— Если вы заняты, могу и не рассказывать.

— Нет-нет! — опять в один голос вскричали они и, переглянувшись, расхохотались.

Родителям я тоже угодила. В смысле одежды. Моему папе, как и маме, пятьдесят два года. Оба удивительно моложавы. Наверное, от того, что они много лет живут в счастливом браке и не мотают друг другу нервы, не пьют без нужды и охотно выезжают на природу. В последнее время к своим друзьям, которые купили участок в предгорье, возле небольшой речушки, и где прямо за сетчатой оградой их владения растет огромная груша-дичка, а чуть подальше — целая кизиловая роща.

Я отчего-то подумала, как понравилось бы это место Лере. И как бы хорошо она могла отдохнуть там нынешним летом. С виду она девочка здоровая, но такая бледненькая…

Ах да, так вот, я купила папе белые джинсы. Конечно, фирменные. Сам себе он их никогда не купит, потому что считает глупостью выбрасывать такие деньги на тряпки. Но зато каким молодцом он в них смотрелся! Как и мама в своем кружевном летнем платье. Очень модном. Но скажи я ей, сколько оно стоит, мама тотчас подскочит и будет ходить в нем по комнате, расставив руки, словно платье хрустальное и может разбиться от слишком свободного с ним обращения.

Может, я слишком примитивно представляю себе папу с мамой? В любом случае о подлинной стоимости моих подарков они не узнают. Пусть спят спокойно. Мама хочет поменять холодильник и не представляет, что это ее платье стоит, как раз его половину…

— Мы ждем, — напомнила мама.

Только что наше семейство допило чай, каждый съел по куску торта, и теперь мои родители терпеливо ждали, когда еще одна Шахерезада начнет свой рассказ.

Вчера на вопрос мамы, как дела, я успела лишь ответить: «Все в порядке».

А утром, едва проснулась, попила кофе и опять на вопросительный взгляд матери ничего не ответила. Вернее, пробурчала:

— Я только узнаю у Лельки, что нового в фирме, и домой. А уж тогда в тихой семейной обстановке я расскажу вам с папой все, что со мной в этом Костромино случилось.

— Значит, все-таки случилось, — упавшим голосом проговорила мама.

— Но я ведь жива-здорова, правда же? Значит, ничего страшного не произошло. Подробности письмом!

Свинство, конечно, что родители у меня всегда на втором месте. Да еще шуточки мои дурацкие.