От «диких гусей» никто не явился. Будет полковник Примогенов да ещё начальник второго отдела ГУВД Ростова-на-Дону разговаривать с каким-то майором из спецназа. Много чести, должно быть, считают они. Эти явятся, когда уже совсем припечёт, чтобы потребовать своё, и брать будут глоткой, нахрапом.

— Надо готовить группу прорыва, — сказал Севостьянихин. — Возьмёшь Котлярова и оперативников человек десять, и того снайпера с крыши тоже возьми, парень вроде толковый. В общем, будь готов. Я дам команду.

— Есть, быть готовым, — ответил Игорь.

— Ногинский вернулся?

— Нет ещё.

— Что-то он долго, — заволновался Севостьянихин, и нос его тоже заволновался и даже покраснел. — Если его до сих пор нет, значит, ни о каком прорыве и думать не стоит. Боевики тоже не дураки, заблокировали все дороги.

Штаб объединённой группы охраняла усиленная рота ОМОНа, он хорошо был приспособлен к обороне. Это мы здесь люди временные, от смены к смене, а там: три танка и пулемётные гнёзда, построенные капитально в скалах горы Бештау, думал Игорь. Но похоже, что именно туда боевики и нанесли главный удар.

Внезапно наступила тишина. Последняя мина взорвалась во дворе гостиниц, и как обрубило. Ещё в ушах стоял гул обстрела, когда перед гостиницей раздался голос:

— Э-э-эй! Выходи на переговоры!

Из-за сосны выглядывал коренастый рыжий человек с белой тряпкой на палке. Он размахивал ею, как будто семафорил:

— Выходи, поговорим!

— Я схожу, — сказал Игорь, снимая «бронник».

— А почему ты? — ревниво спросил майор Севостьянихин. — Ты мой заместитель.

— Я пойду, Андрей Павлович, — подмигнул ему Игорь. — Погляжу опытным глазом, что да как. Да и время надо потянуть. Вдруг узнаю, что со штабом.

— Так они тебе и скажут.

— Не скажут, так не скажут, а…

— А если это ловушка?! — чуть ли не ткнулся в него своим длинным носом Севостьянихин. — Если они тебя в плен хотят взять? Им же тоже «язык» нужен?

— Если бы да кабы, — ответил Игорь. — Ничего не случится.

— Стращать будут, — ещё пуще забеспокоился Севостьянихин, нос его побледнел и заострился, словно почуяв неладное.

Прямо не нос, а индикатор настроения какой-то, удивился Игорь:

— Пусть стращают, мы же тоже не пальцем деланые.

— Ну да, — охотно согласился Севостьянихин, — с этой точки зрения… не пальцем, согласен… — Он задумался над тем, что и так было очевидно. — Ладно… иди, — сказал он, — «бронник» только надень.

— Ну вот ещё, — ответил Игорь. — В нём я буду выглядеть полным идиотом, да и ты сам знаешь, что от снайперской пули он не спасёт.

Кроме всего, «бронник» лишал ловкости. Это тебе не экспериментальный с «жидкой» бронёй, это наш обычный «бронник» из керамики и стали, полпуда весом.

— Да, действительно, — согласился Севостьянихин, и нос его смешно задёргался. — Я на всякий случай прикажу взять рыжего на прицел. Если что-то почувствуешь, то почеши затылок или падай на землю, а мы тебя прикроем.

— Хорошо, — сказал Игорь, замечая краем глаза Божену.

Она стояла в двери той комнаты, в которой сделали лазарет, и глаза у неё были тревожными. Подходить к ней на виду у всех было сентиментально и глупо, и он только махнул рукой, и, кажется, она поняла. Да и все остальные тоже поняли: роман у них, настоящий, без дураков, с настоящей любовью, а не цацки на дорогах.

Олег Вепрев сказал, кисло морщась, очень серьёзным тоном:

— Я с тобой. Прикрою накоротке. И вообще, может, вместе пойдём?..

Игорь так на него посмотрел, что Вепрев понял — шутка не удалась: несолидно это выходить вдвоём против одного. Да и цель в два раза больше. Глупо. Честно говоря, Олег из-за давней контузии порой был неадекватен. А переговоры надо было провести на высоком уровне, то есть без мордобоя и хамства. Игорь и сам умел махать руками, а устрашить по негласным правилам спецназа мог кого хочешь. Выдержка были нужны и хитрость, а ещё самообладание, ну и наглость, разумеется. Без наглости никуда.

— Нет, рыжий один. И я буду один, — ответил он.

— Да! — крикнул вслед Севостьянихин. — И особенно с ним не церемоньтесь. Парламентёр хренов! Видали мы таких парламентёров.

— Есть не церемониться, — радостно отозвался Олег Вепрев и аж подпрыгнул.

Лысина его блестела от пота, глаза были весёлые, ухарские, и только ранняя седая щетина выдавала возраст. Если у человека нет страха — это целая проблема. Игорь слышал, как о Вепреве говорили за глаза: «Капитан хоть и выглядит моложаво, но прошёл Чичу, [6] он сумасшедший, с ним лучше не связываться». А вечным капитаном он стал, потому что начальства не боится и может сказать правду-матку, только кому теперь эта правда-матка нужна при нынешних обстоятельствах, когда всё пошло вкривь и вкось, и армия рушилась как карточный домик, и один человек погоды не сделает, если даже расстарается ценой собственной жизни.