Бот вернулся к «Тигрису» — пришлось и мне покрутить винт, запарился с непривычки, весла приятней, по-моему, — Усаковский же пересел в нашу резиновую лодку, и Асбьерн повез его на ожидавший невдалеке теплоход.

«Славск», громадина водоизмещением 18 000 тонн, надвигался медленно, осторожно. С него подали конец на шлюпку, к шлюпке прицепились мы — и процессия, коей никогда до того не видел и впредь не увидит Персидский залив, с черепашьей скоростью двинулась в путь.

НИКАК НЕ РАССТАТЬСЯ

Путь предстоял близкий: нам лишь бы убраться с фарватера и поштилевать где-нибудь в безлюдном уголке.

Около шестнадцати часов теплоход остановился, к нему подтянули и пришвартовали «Тигрис», и мы отправились на «Славск» с благодарственным прощальным визитом.

Капитан, однако, не был, как выяснилось, настроен на расставание. За ужином он осторожно намекнул, что время для выхода в залив выбрано не самое лучшее, в декабре норд здесь задувает редко. И предложил потянуть нас еще немножко, к маяку Шатт эль-Араб, до него примерно тридцать миль на юго-восток, — там все-таки легче ловить ветер и лавировать.

Тур колебался.

— Престижа вы не уроните, — настаивал Игорь Антонович. — Открытое море начинается за маяком. Я, в сущности, вывожу вас из района порта, разве это предосудительно?

В общем, в двадцать один час с минутами винты «Славска» заработали, и караван тронулся в прежнем порядке, теплоход, шлюпка в качестве амортизатора, следом — мы.

Утром проснулись от качки. Маяк — вон он, по волнам гуляют барашки, ветер свежий и до безобразия не подходящий, почти встречный.

Тур, Норман, Детлеф и я вновь переправились на «Славск» — подоскональнее разузнать насчет погоды. Запросили по радио прогноз, ответ получили неутешительный. Игорь Антонович готов был продолжать буксировку, но Тур взбунтовался: «Сколько можно? Пора, наконец, идти самостоятельно!» Усаковский взглянул на Хейердала с уважением: «Тогда — доброго пути».

НЕ СПИТСЯ

Четверть третьего ночи. Вскочил, как подбросило, — куда бежать, что хватать? — и опомнился. Комфорт, уют, тишина.

Чего недостает для счастья? Хруста камыша недостает? От наглаженных простыней отвык?

Пойду на корму, проведаю своих.

Проведал. Насколько мог видеть, все в порядке. Фонарь горит, трос натянут.

Движемся еле-еле, узла два даем — будет машинистам потом забот.

Не заснуть, и точка. Ладно, раз так, значит, на вахту. На чем остановился с вечера? На том, как утром третьего декабря на траверзе маяка Шатт эль-Араб мы покидали «Славск».

ПЕРВЫЙ ШТОРМ

Отшвартовались без блеска: крепко стукнулись носом о корпус «Славска», затем приложились еще раз, затем чуть было не попали под его винты. С большим трудом подняли парус, опустили оба выдвижных киля и пошли — не к Бахрейну, а скорее в сторону Кувейта. Под острыми углами к ветру — сразу определилось — «Тигрис». не ходит, для него предел — галфвинд, и то через силу, плюс еще снос течением, — практически нас волочило строго на запад.

День пролетел не помню в каких делах. К ночи волнение разыгралось, у двоих членов экипажа появились симптомы морской болезни. Решили стоять на вахте попарно и по две смены. Мне предстоит дежурить «собачью», перед рассветом, и по доброй привычке штормующих мореплавателей, когда им только и остается ждать дальнейших событий, я завалился спать.

Около двадцати трех меня разбудил крик Тура: «Все наверх!» На секунду почудилось, что ожили авралы «Ра», ветер свистит, бортовая качка, на палубе суета, Норман командует, Карло тянет канат — нет, я не на «Ра», там, среди океана, мы от мелей и рифов были избавлены, а здесь — прямо по курсу — огни, это остров Файлака, нас несет к его побережью, на камни.

Упал сброшенный парус, мы с Норрисом и Рашадом кое-как свернули его и закрепили. Детлеф спешно готовил носовой якорь — надо бы сперва плавучий, чтобы погасить скорость, но наши навигаторы не желали никого слушать. Якорь был брошен, взял дно — и трос лопнул, как нитка.

Детлеф не унывал, у нас в запасе имелся еще один якорь, маленький, на корме. Привязали к нему веревку, надежную, трехсантиметровой толщины — подарок моряков «Славска», — бросили якорь, опять-таки взял дно, веревка натянулась и… развязалась…

БЕСПОМОЩНОСТЬ

В книжке Хельмута Ханке «Люди, корабли, океаны» — она передо мной на столе — приведен анекдот: в Вустровском мореходном училище на штурманском экзамене экзаменатор затеял игру в вопросы и ответы.