Невозможно будет вернуться в Россию.

Несколько раз она думала о том, что после смерти отца попробует отправиться на родину и добраться до Санкт-Петербурга. Но теперь Ямина поняла, что это ей не удастся без значительной суммы денег. Деньги потребуются, чтобы подкупить моряков — иначе никто не станет переправлять ее через Черное море.

Но все же, переступить порог гарема!

Ее передернуло от одной только мысли.

— Вы будете там в безопасности, госпожа, — сказал Хамид, словно прочитав ее мысли. — Сахин говорит, что через некоторое время они как-нибудь помогут вам бежать. Теперь это не так сложно, как в те времена, когда султан жил в Серале. Сейчас он переселился во дверец Долмабахчи, на берегу Босфора. Возможно, когда-нибудь ночью будет лодка. Михри умна и обладает большой властью.

— Но… гарем! — пробормотала Ямина.

— Сахин сказал, что Михри скажет, что вы ее сестра.

Ямина поднялась из кресла и подошла к открытому окну.

Солнце по-прежнему ярко освещало плоские крыши беленных известью домов, но день уже клонился к закату. Вскоре наступит ночь — мягкая, бархатная ночь восточного Средиземноморья, и звезды, подобно алмазам, ярко засверкают на темном небе.

Зажгутся огни и на Босфоре, на пароходах, что везли по Черному морю солдат сражаться против русских войск у осажденного Севастополя.

Словно предугадывая дальнейший ход событий, Ямина подумала о том, что рано или поздно эти солдаты прорвут оборону, и Севастополь падет, а ее соотечественники окажутся в унизительном положении побежденных.

И тогда наконец воцарится мир; но пока она в опасности, в смертельной опасности. Когда начнутся обыски в домах, ее, несомненно, обнаружат. У нее нет никаких документов, подтверждающих ее личность. К тому же Ямина была уверена, что с французами не сработает уловка, на которую попался лорд Кастльфорд; они не признают ее своей соотечественницей.

Англичане или турки, может, и примут ее за француженку, но только не сами французы.

И все же на нее волной ужаса нахлынуло все, что она слышала о султанском гареме — о его тайнах и преступлениях.

«С тех пор как я оказалась в Константинополе, — думала Ямина, — я всегда замечала Сераль, вот уже два года как пустой, темным силуэтом выделяющийся на фоне неба».

Хотя когда-то он был городом в миниатюре, где проживало несколько тысяч человек, от резчиков по дереву до музыкантов, от астрологов до аптекарей; карликов, шутов и смотрителей клеток с попугаями. Теперь, населенный лишь призраками, этот дворец пугал своей жутковатой пустотой.

Как же она могла не думать о зловещих слухах, что ходили по Сералю, о бостанджи— садовниках-лодочниках, которые зашивали каждую неверную или разочаровавшую султана наложницу в мешок и топили в Босфоре?

Они умирали в присутствии черных евнухов, которые надзирали за ними как в жизни, так и в смерти.

Христианский мир считал константинопольских султанов чудовищами, погрязшими в грехе. Будучи умной и хорошо образованной девушкой. Ямина знала, что нынешний султан находится под влиянием британского посла и проводит много различных реформ, но его личная жизнь окружена тайной.

Отец часто объяснял ей, что страсть турок к разного рода тайнам порой доходит до абсурда. Их дома, их женщины, их правитель — все это хранилось в секрете не только oт чужаков, но и друг от друга.

— Вполне типично, — говорил он, — когда султан, отправляясь за границу, едет через Константинополь, его окружают стражники со знаменами, расшитыми жемчугом зонтиками и даже в шлемах с развевающимися страусовыми перьями, чтобы оградить своего повелителя от любопытных глаз.

— А почему турки такие скрытные? — с интересом спрашивала Ямина.

— Это заложено в их натуре, — объяснял отец. — Вот почему ходит столько легенд о жестокости и убийствах, совершенных в Серале. Некоторые из них, может быть, и соответствуют истине, но я склонен верить, что все остальное — вымысел.

— А мы когда-нибудь узнаем, как было на самом деле? — поинтересовалась Ямина.

— Вряд ли, — сказал отец. — Похоже, что британский посол недавно убедил султана значительно изменить свой дворцовый протокол. В прошлом иностранные гости, которых он принимал, вначале должны были подвергнуться ритуальному омовению.

— Надо же! — воскликнула Ямина.

— Как ты знаешь, мусульмане — фанатичные поборники чистоты, — улыбнулся отец. — Вымытых перед вступлением в священные покои посетителей облачали в роскошные одежды и поднимали на носилках к трону султана. С каждой стороны их поддерживали царские сановники.

— Зачем? — удивилась Ямина.

Отец рассмеялся.

— Видимо, считалось, что они должны оцепенеть от благоговейного почтения.

— Что же происходило дальше? — полюбопытствовала Ямина.