— Ну, положим, — рассудительно сказал Малыш, — на год у нас не хватит рома.

— Твой сородич, — Бренда мотнула головой в сторону альбатросов, — уже вчера порывался начать постройку перегонного куба. А кокосов в лагуне много.

— Не помню.

— Оно и неудивительно.

— Хорошо. Что ты предлагаешь?

— Утопить чертов ящик, — решительно сказала Бренда. — Пока не поздно. Иначе мы на этом чертовом атолле корни пустим... и зазеленеем по весне.

Самое лучшее место для воды — это ванна. И вода эта непременно должна быть горячая, с пеной, с добавкой дюжины расслабляюще-умащающе-успокаивающе-улучшающих эликсирчиков, порошочков и масел.

Еще к ванне должен прилагаться молчаливый, но очень предупредительный слуга-китаец, который подаст кое-как вынырнувшему из ванны телу полотенце, затем легкий ситцевый халатик, белый с красными цаплями, сопроводит тело к шезлонгу на веранде и поставит на столик рядом стакан виски со льдом. Тогда, и только тогда тело вновь начнет ощущать себя человеком... а местами даже женщиной.

Например, можно начать прислушиваться к разговорам.

— Когда мне доложили, что в гавань заходит корабль под алыми парусами, я было решил, что наблюдатель рехнулся.

— Если кто и имел повод и право на то, чтобы рехнуться, — ворчливо сказал Малыш, — так это мы. Эти чертовы паруса...

— А что с ними не так? — удивился его собеседник. — Мне даже понравилось... красиво выглядит. Романтично, я бы даже сказал.

— Романтично. Да. А то, что шелк — это, орк забодай, не самый обычный для парусов материал, ты подумал?! Что этот троллями долбанный шелк был в рулонах... не очень широких! Представляешь, чего стоит сшить из них хотя бы один парус?! Вижу, что представляешь... так вот, после того как ты его сошьешь, повесишь на мачту и дождешься попутного ветерка — тогда-то и жди самого интересного. А именно — проклятый парус начнет рваться...

Собеседник Малыша, высокий гаваец по имен Кулау — судя по роскошным эполетам и полоскам нашивок на юбке, здешний военный в немаленьком чине — сочувственно хмыкнул.

— Понимаю.

— Вы позволите присесть рядом с вами, мисс.

— Миссис.

— О, прошу прощения...

— Не напомните, где я могла вас видеть?

Я неторопливо прошлась взглядом по молодому нахалу: бамбуковая шляпа, широкая блуза из тонкой светло-желтой чечунчи и такие же шаровары, черты лица явно европейские. Вердикт — бездельник-сынок одного из местных плантаторов.

— В самых разнообразных местах.

По крайней мере, английский его — судя по произношению, американский английский — был почти безупречен.

— Неужели? Странно, что я вас не запомнила, — обычно у меня хорошая память на лица.

— Ну, во-первых, в моем лице нет ничего выдающегося...

— Почему же, — возразила я. — Очень располагающее, мужественное... свежевыбритое...

— ...а во-вторых, вы, должно быть, как и все остальные, замечали исключительно мою жену. На ее фоне я совершеннейшим образом теряюсь.

Теперь уже я едва-едва сдерживала смех.

— И как же имя столь блистательной дамы?

— Бренда Ханко, — невозмутимо сообщил Крис.

— Неужели? Ведь это ее девичья фамилия — Карлсен?

— Верно.

— Забавно. Могу сказать, что действительно весьма близко знакома с этой особой, но каких-либо выдающихся... — В этот момент я натолкнулась взглядом на лихо отплясывающих в глубине его серых глаз чертенят, и душивший меня смех наконец прочился наружу. — О, мой таинственный незнакомец...

— ...повстречавший свою не менее таинственную незнакомку.

— Малыш, а где Викки и Роника?

— В консульстве, — не оборачиваясь, отозвался полукровка. — И не думаю, что мы увидим их раньше завтрашнего утра. Канцелярия Сырых Дел желает получить очень подробный отчет о произошедшем.

— Надеюсь, — озабоченно спросил Крис, — нас вы не заставите вспоминать, с какой стороны браться за перья?

— Вообще-то, — как бы между прочим заметила я, — я умею печатать.

— Что, серьезно?

— Разумеется, — промурлыкала я, — за последние несколько лет практики с винтовкой и револьвером мне выпадало куда больше, чем с «унтервудом».

— Может, ты еще и стенографировать умеешь?

— Умею.

Малыш тихо присвистнул.

— Партнер, ты взял в жены женщину крайне разнообразных талантов.

— Угу. Я заметил.

— Посетители к господину советнику, — затянутый в черный шелк слуга-китаец возник из ниоткуда, в лучших традициях Рысьева.

— Кто?

— Господин атташе из американского консульства и капитан одного из стационеров.